Алкей был от рождения совсем не глуп, а скорее даже сообразителен. И в его голове начал сходиться весь пазл. Он не в Аиде. Он в Греции. Он сейчас на 2500 лет позже, чем был в момент прыжка со скалы. Алкей понял, что его принимают за кого-то другого. Это значит, что если они поймут, что он не тот, а кто-то другой, то так относиться к нему, скорее всего, перестанут. Но эта версия одинаково вероятна с той, что он все-таки у Богов. «О Боги! Что же мне делать? — в панике думал Алкей. — Я же ничего не знаю о том, за кого они меня принимают, кроме нового имени — Тео. И какое совершенно странное имя!»
Его родителей тут нет. Мама и брат также, скорее всего, уже давно закопаны где-то очень глубоко. Что же делать? И Алкей решил, что самым разумным будет говорить всем, что он ничего не помнит. Он вспомнил, что где-то слышал, как иногда у человека пропадает память, и, бывает, она снова к нему возвращается. Если эти люди ему поверят, то начнут его учить тому, что он «забыл», и таким образом он всему научится, и никто ни о чем не догадается.
«А если появится настоящий Тео? — вдруг подумал Алкей. — А как он появится, если я живу в нем? Да и в любом случае — когда появятся проблемы, тогда и будем их решать, по мере поступления. А пока — я потерял память». Мышление Алкея начинало судорожно работать в режиме максимальной эффективности — чувство самосохранения помогало, как могло. Он начал осматриваться. В окне ничего не было видно — наверное, оно расположено на возвышенности. Чем больше Алкей изучал окружающую его обстановку, тем больше ему все это нравилось. Очень мягкая кровать — он никогда такую раньше не встречал, какие-то светлые предметы на потолке и в стенах, которые сами излучали много света, и этот свет ничего вокруг себя не сжигал, и в него никто не подбрасывал никаких веток. Теплая и вкусная еда, удивительные дощечки, которые сами показывают картинки и издают звуки. Это слишком похоже на рай, и у Алкея сейчас не было никаких причин не верить тому, что он видит. А где на самом деле находится этот рай, в котором он сейчас — у Богов ли или в далеком будущем, — не так уж и важно, решил он для себя. Теперь у него одна задача — побыстрее самому всему учиться, чтобы максимально быстро и гармонично вписаться в этот дивный новый мир, и чтобы, не дай Бог, на него не разгневались местные обитатели и не наказали за обман. И Алкей начал с жадностью изучать все, что его кружало. Трудно представить себе более мотивированного к учебе человека, чем сейчас был Алкей.
Глава 7
Недоброе утро первого дня
— А ты не знаешь, что на всякое хотенье есть терпенье?
Проблема с недостатком еды оказалась не самой большой проблемой. Обнаружилась проблема посерьезнее — сон оказался гораздо короче, чем Тео предполагал. Ему казалось, что он только что уснул, и едва закрыл глаза, как его плеча мягко коснулась рука, и тихий приветливый голос сказал, что пора вставать.
— Это такая шутка? — спросил Тео с закрытыми глазами, еле выговаривая слова. — Который час? — спросил он по привычке, но сразу потом вспомнил, что часов еще не придумали.
— Примерно около пяти утра, — ответил Пифагор.
— Это такая специальная методика спровадить учеников? Лишать их сна, чтобы они больше никогда и не подумали возвращаться? — ворчал спросонку Тео, невнятно выговаривая слова.
Есть люди, которые постоянно встают в 4:30 утра из-за того, что они рано начинают работать. Есть люди, которые изредка встают в 4:30, чтобы успеть на ранний утренний рейс, на самолет или на поезд. Есть даже такие психи, которые добровольно и без принуждения встают в 4:30 утра, чтобы поехать на рыбалку! Тео подумал, что за всю свою жизнь он ни разу не вставал так рано. Ложиться спать рано утром — да, такое частенько бывало. Но вот вставать в такое время — такого Тео за собой не припоминал.
— Да, бывало, я в такое время ложился спать. Но вставать в такое время — это пытка, которая должна быть запрещена Женевской конвенцией, — злобно ворчал Тео. У него был типичный синдром «утро добрым не бывает». Но Пифагор, казалось, воспринимал это совершенно спокойно и без раздражения.