Прежде Гончей приходилось выбираться и с более серьезно охраняемых станций. Но тогда она была одна и не ограничена в применении оружия, а сейчас с ней заморенная, изголодавшаяся девочка, которая к тому же не одобрит, если новая подруга станет палить во всех подряд.
– Иди за мной, и ни звука, – предупредила Гончая Майку, поставила ее на ноги и, взяв за руку, быстро повела за собой.
Девочка не ответила. Гончая решила, что так даже лучше. Сейчас ей было не до разговоров, она лихорадочно искала выход из сложившейся ситуации.
Калган человек богатый и злопамятный – взрывное сочетание. За свой выбитый глаз он наверняка назначит солидную награду, лишь бы только наказать обидчицу. Значит, полицаи будут стараться вовсю. К тому же у него есть и свои отморозки. Они перетряхнут всю станцию сверху донизу. Проверят каждого челнока и залезут в каждый баул. Как ни крути, а без помощи Стратега не обойтись.
Обращаться к Стратегу не хотелось. Гончая решила вообще не давать о себе знать, пока окончательно не разберется в своих отношениях с девчонкой. Но обстоятельства не оставляли выбора.
Она давно не бывала на Белорусской и сейчас опасалась, что за время ее отсутствия администрация могла провести на станции перепланировку, но этого, к счастью, не произошло. Когда Гончая пересекла станционную платформу, то вышла к покосившейся металлической изгороди, за которой стояла на путях наполовину засыпанная золой вагонетка. Раз в сутки, обычно по утрам, сюда сваливали угли от прогоревших костров. Когда вагонетка заполнялась, ее отвозили на соседнюю станцию. Смешанная с навозом зола служила отличным удобрением для грибных плантаций, и фермеры с Динамо охотно покупали ее. И стоящую на путях вагонетку, и подступы к ней, даже металлическую загородку покрывал слой пепла и сажи. Любой забредший сюда неминуемо перепачкался бы с ног до головы, поэтому, кроме уборщиков, к вагонетке никто не подходил, да и те появлялись не часто. Но так было в обычные дни, а не тогда, когда на станции объявляли тревогу!
Гончая указала Майке на вагонетку.
– Забирайся под колеса и сиди тихо, как мышь. Знаешь, кто такая мышь?
Однако отвлечь девочку безобидным вопросом, на что и рассчитывала Гончая, не получилось.
– А ты? – испуганно спросила та.
– А я разведаю, что к чему, и вернусь. Так знаешь, кто такая мышь?
И вновь вопрос прозвучал впустую.
– Ты его убила?
– Если бы, – усмехнулась Гончая. – Слышала, как он орал?
Майка вспомнила истошные крики бармена и кивнула.
– Ты вернешься?
– Обещаю. И вот еще что. – Гончая сбросила плащ-накидку, сняла походную торбу и вручила все это Майке. – Подержи пока у себя, так меня будет сложнее узнать, и постарайся не испачкать.
Девочка серьезно, по-взрослому кивнула, аккуратно сложила полученные вещи и полезла под колеса вагонетки. Когда Гончая уже повернулась, чтобы уйти, оттуда донесся ее тихий голосок:
– Я знаю, кто такая мышь. Она – как крыса, только маленькая.
Без накидки, в одной рубашке на станции было довольно прохладно. Но Гончая умела терпеть холод. К тому же по сравнению с остальными проблемами это была сущая ерунда.
Когда она вернулась на платформу, полицейских там заметно прибавилось. Кроме уже знакомой пары, Гончая насчитала еще троих. Двое из них пока бесцельно бродили по торговым рядам, третий о чем-то оживленно спорил с рослым, сутулым мужиком, стоящим на пороге бара.
Сутулый, без сомнения, принадлежал к барменской кодле, выбивающей долги из его неудачливых заемщиков. Гончая нисколько не сомневалась, что работающие на Калгана отморозки умели не только отбивать людям почки, но и пускать кровь, и не раз уже проделывали это.
Она не стала приближаться к бару, а, держась за спинами снующих по станции людей, прокралась к переходу, соединяющему Белорусскую-радиальную с одноименной ганзейской станцией. Переход охранялся парой караульных, которые всем своим видом показывали, что они выше суеты, царящей у соседей, и что эти проблемы их совершенно не касаются. Еще двое проверяли документы у желающих попасть с радиальной на Кольцо. Эти вели себя куда более заинтересованно, бдительно вглядываясь не только в протягиваемые паспорта, но и в лица их обладателей, а в случае каких-либо сомнений без лишних церемоний светили людям в глаза карманными фонариками. Особенно придирчивым проверкам подвергались одинокие женщины и женщины с маленькими детьми. Гончей это не понравилось. Значит, Калган уже сообщил на пост через прикормленных полицаев ее приметы.
Отправляясь на поиски автора заинтересовавших Стратега рисунков, Гончая не взяла с собой документов, потому что на тех станциях, где ей пришлось побывать, объяснить наличие паспорта было гораздо труднее, чем пистолета. Вернее, пистолет-то еще можно было объяснить, а, например, паспортов граждан Кольца там и не нюхивали. Потому что ганзейцы живут в тепле и уюте на своих сытых и богатых станциях, а не бродят, закутавшись в тряпье, по диким и опасным местам, не снисходят до населяющего эти места голодного и опасного сброда. Но и с документом в кармане она не рискнула бы теперь соваться на контрольный пост. Если караульные ее опознают, да хотя бы заподозрят в нападении на бармена, никакая бумажка ее не защитит. Это мог сделать только Стратег.