«Смерч» — реактивная система залпового огня калибра 300 мм. Дальность стрельбы до семидесяти километров. Два пакета «снарядов, предназначенных для поражения живой силы, небронированной и легкобронированной военной техники в местах их сосредоточения, для разрушения командных пунктов, узлов связи и объектов инфраструктуры» пришли точно в цель, перемолов все живое на территории сельхозтехникума, занятого под штаб. Погибло пятьдесят семь офицеров и ответственных служащих, не считая солдат и сержантов…
Своим ударом бандеры выбили не пехотных ванек, а штабную элиту. Пока по новой укомплектовывали, пока боевое управление восстанавливали, время было потеряно. От Луганска и Донецка укров погнали, на юге заняли стратегические позиции, но Мариуполь, Краматорск, Дебальцево, как, впрочем, и большую часть Донетчины и Луганщины, взять не смогли. Не говоря уже о крымском коридоре, ради которого все дело и затевалось.
А дедушку, как писали ехидные блоггеры, в тот же день группа спецназа в Киев эвакуировала.
В тот черный день Гудимова спасла его слабость. За сутки до наступления, понимая, что скоро будет не до того, он отъехал на пару часов в село, размяться с местным контингентом. Когда вернулся — на месте штаба было сплошное пожарище…
Сперва на карьеру тот налет не повлиял. Даже наоборот, после гибели большей части штабных он оказался в более выгодном положении по сравнению с теми, кого прислали на замену раненым и убитым. Успешно завершив службу в «Центре территориальных войск», он получил должность замначальника штаба Южного округа и готовился переводиться в Москву, в Генеральный штаб. Но после того, как в сети появились подробности артналета, какая-то сука телегу накатала в особый отдел, что он, Гудимов, вместо того чтобы денно и нощно воспитывать бурятов с чеченами и прочих чуркобесов в духе «пролетарского интернационализма», согласно должностным обязанностям, портил местных нимфеток — и вопрос с переводом в Москву «был снят».
Ага, воспитаешь тут этих чучмеков. Слава Богу, что худо-бедно строем ходить и танком управлять обучаются…
Обидно, конечно, мог бы и генералом армии стать. Но если смотреть правде в глаза, и на то, что есть, то грех роптать. Должность не маленькая, квартира в центре Ростова, дом в престижном поселке, служебный автомобиль. И щедрый сосед, который обожает поиграть в картишки. Сосед, собственно, и подарил под видом карточного проигрыша вот этот самый «Рейнджровер».
Предвкушая вечерний отдых с шашлычком, коньячком и банькой, куда приглашена уже пятнадцатилетняя дочка местной уборщицы, опробованная и готовая удовлетворить любые прихоти «дяди Коли», Гудимов сбросил скорость, готовясь свернуть с трассы на боковую дорогу, ведущую в Шармалык.
У остановки на повороте, голосуя, стояла худосочная, небогато, хоть и по-блядски прикинутая девчушка с рюкзаком и дорожной сумкой. На ловца и зверь бежит — Гудимов притормозил.
Дело обычное, девчонка, походу, здешняя, учится или, скорее всего, работает в соседнем Ростове. На выходные ездит в родную деревню отъедаться и отсыпаться. Ну что же, накормим, напоим и спать уложим…
«Ренджровер» резко остановился, точно напротив девушки. В проеме приоткрытой двери показалась улыбающаяся физиономия.
— До деревни подкинете?
Лет семнадцать, нормально, прикинул Гудимов. Свежая, смазливая. Вроде бы русская, правда глазищи большие и чуть восточные. Но это для здешних мест скорее норма, чем исключение. ***бливые соседи-кавказцы не первое десятилетие освежают кровь донских гречкосеев и казачков.
— Садись, красавица! — махнул он призывно.
Вопрос, согласится ли девушка, не поднимался, как глупый и изначально бессмысленный.
— Ой! — сказала делано-испугано пассажирка, разглядев, наконец, на плечах «водителя» шитые золотом погоны с большими звездами. — А как вас зовут?
— Залезла! — сказал Шаман, невысокий, коренастый и круглолицый парень, с руками, походкой и ухватками ветерана греко-римской борьбы, слезая с дуба, на котором он оборудовал наблюдательный пункт.
«Лада» одиннадцатой модели стояла на берегу озера у палатки. Рядом дымит мангал, берег заставлен спиннингами. Дело обычное — выехали три друга-рыбачка по выходному делу в «ночное», карасей потягать, да вдали от жен водочкой-шашлычками побаловаться.
— Все точно? — скорее для проформы, чем по необходимости уточнил Шульга.
— Точнее не бывает, — буркнул Шаман. — Машина та, время расчетное. Подобрал Ласку и не крякнул.