То, что «его» попугай именно жако, Лёня понял из фотографий в сети и надписи на коробке, в которой прежде сидела птица. При внимательном рассмотрении оказалось, что там так и написано: «Жако Гога».
– Значит, ты Гога, – задумчиво обратился к попугаю новый хозяин.
– Гога, Гога, – подтвердил тот.
– А знаешь, мне это имя не нравится, – решительно заявил Лёня. – Я буду звать тебя Гораций. Ну, или Гòра, если так тебе проще. Ничего, привыкнешь. Я смотрю, ты умный.
Словно поняв, что его хвалят, Гораций потоптался на плече хозяина и потёрся головкой о его щёку.
– Гога, Гога, – ласково курлыкал он.
– Гòра, Гораций, – твёрдо сказал Лёня.
Так началось перевоспитание попугая.
* * *
На следующий день с утра, прихватив с собой попугая – а то мало ли чего тот натворит, оставшись в одиночестве! – молодой человек отправился в зоомагазин. Нужно было купить клетку, чтобы было где оставлять Горация, когда уходишь из дому, ну, и много всего другого в придачу. Ещё Лёня расклеил объявления о том, что найден попугай – и у метро «Сокольники», и у «Красносельской». Почему-то ему казалось, что девушка в жёлтом пальто обитает где-то в этом районе.
Вернувшись домой, он установил клетку в своей комнате и попугай был водворён на новое место. Однако в клетке Горацию не понравилось – он стучал клювом по прутьям, жалобно свистел и… грязно ругался.
– Ладно, летай пока на свободе, – пошёл на уступки Лёня. – Только если не будешь сквернословить. Лучше повторяй за мной – я плохого не скажу…
Казалось, Гòра понимает, что хозяину не нравится его разговор. Во всяком случае, он стал произносить меньше бранных слов, а больше вслушивался в то, что говорил новый хозяин. Видимо, такая речь была для него непривычной. И Лёня понял: вот он, путь! Надо обрушить на Горация такой объём новой информации, чтобы вытеснить прежний багаж плохих слов из попугайской головы и заменить их новыми, причём в гораздо большем количестве. Тогда для старых просто не останется места! И главное – никакого подкрепления прежних привычек.
Повеселев от того, что наметился план, юноша тут же приступил к его претворению в жизнь. Он разговаривал с попугаем, читал ему стихи, озвучивал каждое своё действие. Например, направляясь в ванную с птицей на плече, Лёня тарахтел, как какая-нибудь бабуля, окончательно выжившая из ума от одиночества и беседующая со своими чайниками и полотенцами:
– А вот сейчас мы краник открыли… Берём мыло, ручки моем… Краник закрыли. Повора-ачиваемся… Здравствуй, полотенце!.. Сейчас будем ручки вытирать…
– .. твою мать… – изумлённо отвечал попугай.
Только Лёня старался подобных реплик Гòры как бы и не замечать, а продолжал гнуть свою линию. Так что к концу дня он совершенно уболтался, язык стал заплетаться, но и Гораций выглядел задумчивым и даже несколько ошарашенным: видимо, он такого ещё не встречал – чтобы кто-то переплюнул его самого по части болтовни.
Устроив таким образом за выходные попугаю «взрыв ума», в понедельник Лёня поехал в Университет, учиться. Но ему показалось, что это, скорее, отдых – настолько он устал за эти выходные. Окружающие могли заметить, что юноша был очень молчалив в этот понедельник, да и в последующие рабочие дни тоже. Он предпочитал слушать, а не разговаривать. Собственно, он набирался сил для вечерних (и утренних) поучительных бесед с попугаем. Зато Лёнины усилия стали приносить плоды: за эту неделю Гораций выучил несколько новых слов, а старых, не подкрепляемых практикой, использовал меньше. Однако суббота – день возвращения матери – не обошлась без казуса.
Впрочем, сюрприз в тот день ожидал не только Лёнину маму, но и самого Леонида. Потому что мама приехала из санатория не одна, а с каким-то мужичком, которого она представила сыну как своего друга, Владимира Сергеевича. Но ещё до того, как мужчины были представлены друг другу, и произошёл тот самый казус.
У мамы была давняя привычка – появляясь в квартире, она громко объявляла: «Сынуля, твоя мать пришла, молочка принесла!» Ну, чтобы любимое чадо вышло её поприветствовать. Вот и теперь, открыв дверь своим ключом, родительница вошла в дом и произнесла свою обычную фразу. А Лёня не был готов в этот момент к её появлению и не успел набросить большой чёрный платок на клетку с попугаем (так его научила умная девушка в зоомагазине – чтобы птица замолчала в темноте). Так что Гораций, услышав знакомое слово, тут же истолковал его по-своему и выдал своё коронное «.. твою мать» голосом, очень похожим на Лёнин – не зря же он с таким вниманием слушал нового хозяина целую неделю! Конечно, Лёня тут же накрыл клетку и попугай больше не выступал (пока!), но… «слово – что воробей: вылетело – не поймаешь». И пока сын сделал три глубоких вздоха, готовясь выйти из комнаты и объяснить ситуацию, он услышал, как незнакомый дяденька в прихожей весёлым шёпотом сказал его матери: