Светло-желтый щека на стена, веко трепещи, мало-мало разлепляй да синий глаз покажи. Губы боком кафель кусай да хрипи:
— А…бля?
Агент моя ширинка молния распусти. Затем пальцы пучок остро, как змеиный голова — ча! — светло-желтый рот по самое костяшко, «удушающий выпад питона», зубы раскорячь да укус возможность забери. Трахея на запор, лицо эпидермис сейчас розово, скоро красно, позже фиолетово.
Светло-желтый ногти скреби, «удушающий выпад питона» убрать желай да не умей. Глаз синий молния на пол-лицо полыхай, каждая мышца напрягись, да без кислород сразу распустись. Анус обидчик цвет белое, как кафель; оттенок розовое, коричневое, мало-мало голубое, да будет много. Промеж ягодицы прячься, как роток беззащитно, только и может самозащита, что щипай.
Агент моя ширинка член боевой-половой извлеки — упруго, как копье, да на конец капелька. Один рука трахея забивай, другой рука шея упирайся, щека бледно-желтый стена размажь. Обидчик нос на сторона сверни, через ноздря кровь-сопля пусти на белый кафель, вниз ручеек, американский флаг, белое да красное, да звездочки перед глаза. Следом затем агент моя шея отпусти да палец прямо указуй, ноготь, как лопата, узкий анус зарой-вонзи, что сфинктер сделай широка.
Тулово бледно-желтый извивай, судорога мало-мало, пока ноготь погружай данный боевик, как сверло, через анус пробирай, всё всухую, как положено. Нежный шкурка счищай, канал для член боевой-половой уготовь.
Тут и удар в два бедра — глубоко член засади, до кишок добей. Бледно-желтый на цыпочки аж поднимись: убежать желай, да не умей.
Обидчик рот горячая слюна кричи, весь рука намочи данный боевик. Да только крик беззвучно взапор тулово сотрясай. Полный горсть агент моя набери: всё синий язык, да крик перемешка, да поверх желтый чуб испарина капай.
Работай поршень член боевой-половой, голубой дупло продирай, пока по самое яичко не улезь. Потом назад — чпок! — передышка, капелька на пол. Потом опять в два бедра — хрясь! — по самое яичко. И все время агент моя голос, как плетка, кричи-стегай, английское слов «сука». Прямо в ухо голубой да холодный, под волос желтый хлещи:
— Сука! Сука! Сука!
Бледно-желтый синяя молния сверкай через слеза. Задний проход кровь подтекай, на белое ляжко красно полоски, да сверху анус звездочка сияй. Опять символика патриотизм. Вот оно, Америка!
Тут наконец член всухую выдирай данный боевик. Семя белое клочистое на ягодица плескай, вниз по нога пускай. Черное фуфайко подол захвати, надпись «Иоан., 3:16», да член боевой-половой начисто утри, коричневый кал да белое семя утри. Брось тряпка поганая, оставь. Семя свое оставь. Бледно-желтый обидчик оставь, как тряпка: ножки врозь, рот широко воздух глотай, анус изнутри освежевано да вонючее жижо испускай.
Последний аккорд — агент моя бледно-желтый передний карман заберись да кошелька возьми. Банкноты реквизируй всё, не только приемный брат. Толсто-толсто пачка рулон! Пустой кошелек между ног швырни — плюх! — питьевая чаша.
Бледно-желтый говори, булькай сквозь кровь:
— Ты, бля, покойник, пигмей! — Кашляй да повторяй: — Ты, бля, покойник, понял!
Агент моя назидание говори, цитируй политический отец Карл Маркс:
— История повторяется дважды: сперва в виде трагедии, потом в виде фарса.
Рука омывай данный боевик да питьевой салон покидай. Снаружи брат свин собака поджидай, рука перед грудь сложи да нога топ-топ.
— Ты чего, Пигмей? Провалился, что ли? Налицо синяк: след-зигзаг багрово, как молния. Хвостик тряпица между ног болтайся.
Цитата: «История повторяется дважды: сперва в виде трагедии, потом в виде фарса».
Агент моя рука протяни, толстый рулон купюра: липкий кровь, фекалия, семя, пот, слюна — типичный американский доллар.
Донесение три
Начало рапорт номер три боевик моя, агент номер 67, место действия распределительный пункт религиозной пропаганды, город ______, приход номер ______, дата ______.
Для протокола: если распределительный пункт продукт питания (он же супермаркет) банкротство погибай то реинкарнация несколько ступень проходи, наконец храм перерождайся. Сперва пища дрянь продавай, затем мебель рухлядь продавай, затем спортзал дешевый перерождайся, скоро потом барахолка становись, наконец религия торгуй, ниже некуда.