И снова залез в кровать.
— Черный кот, уходи прочь, — пробормотала тетя Гастония, перекрестилась и повернулась на бок.
А потом Уиллис, который спит у окна, спросил:
— Кто это?
И тут я услышал тихое «шшш» и посмотрел в окно. Ого! Там был мой брат. Мы с Уиллисом переползли через малыша Генри и прижались носами к сетке в окне, а следом за нами — и Джонас.
— Это тот дядька, который плясал! — сказал Уиллис и захихикал.
Мой брат приложил палец к губам и повторил:
— Шшш!
Все прислушались, не проснулись ли дядя Сим, тетя Гастония или старик Джелки, который храпел в углу, но они спали, а собаки продолжали подвывать, и нас не было слышно.
— Ты зачем вернулся, мистер Плясун? — спросил малыш Уиллис.
— Да, зачем? — повторил Джонас.
А малыш Генри закричал во сне, ужасно громко:
— Аааа! Отпусти мою ногу!
Все попрыгали обратно под одеяло, а брат исчез из окна. Ух, у меня прямо дух захватило. Но, слава Богу, никто не проснулся.
Мы все опять тихонько вернулись к окну.
— Ты будешь еще выкобениваться? — спросил Джонас, а малыш Генри, который от своего крика проснулся, тоже посмотрел в окно, протер глаза и сказал:
— Ты будес есё выкабениваца? — он всегда повторял все, что говорил Джонас.
Брат снова сказал «шшш», а малыш Генри приложил палец к губам, посмотрел на всех по очереди и — представляете? — толкнул меня локтем, как будто это я поднял шум, и все снова уставились на моего брата.
— Я пришел за Пиком, — сказал брат, прикрыв рот рукой, — но завтра или на следующий год я вернусь, станцую для каждого из вас и всем дам по пятьдесят центов. Идет?
— А почему ты сейчас не хочешь станцевать? — спросил малыш Уиллис.
— Хотя бы чуть-чуть? — добавил Джонас.
— Цуть-цуть, — повторил за ним малыш Генри.
Брат наклонил голову набок, посмотрел на всех по очереди и сказал:
— Я верю, что где-то все-таки есть рай. Пик, одевайся, только тихо, а я, так и быть, станцую для этих ребят.
Я быстро оделся, а брат опять стал шаркать ногами и бегать на одном месте, только теперь совсем беззвучно, и все малыши, разинув рты, смотрели, как он танцует в лунном свете. Зуб даю, вы никогда не видели такого танца под луной, и мои двоюродные братцы никогда ничего подобного не видели.
— Заткнитесь! Перестаньте тявкать! Вон отсюда! — вдруг закричал дядя Сим из другой части дома, и, можете мне поверить, все наперегонки нырнули обратно под одеяло. Хотя дядя Сим, бедолага, имел в виду собак.
А погодя все опять вылезли.
Брат вытащил из окна сетку и, сказав «шшш», просунул голову внутрь.
— Шшш! — прошептал Джонас.
— Сссс, — повторил малыш Генри.
Я обхватил брата за шею. Сначала из окна вылезла моя голова, потом ноги, и — забодай меня комар, комар меня забодай! — я оказался во дворе, темной ночью, готовый все бросить и бежать.
— Пошли, — сказал брат и посадил меня на закорки, как тогда, днем.
Мы повернулись к дому и посмотрели на малышей в окне, которые, похоже было, вот-вот заплачут, и брат это понял и сказал:
— Не плачьте, ребята, завтра или на следующий год мы с Пиком вернемся и здорово повеселимся, будем ловить рыбу в реке, есть конфеты, играть в бейсбол, рассказывать друг другу разные истории, а потом залезем на дерево и будем пугать тех, кто внизу. Так оно и будет, увидите, только придется немного подождать. Хорошо?
— Да, сэр, — ответил Джонас.
— Да, сэл, — повторил малыш Генри.
— Ух ты! — выдохнул Уиллис.
А мы с братом зашагали прочь по двору, перелезли через забор и прямиком в лес. Без малейшего шума. Ура! Нам удалось сбежать.
7. Идем в город
Знаешь, дед, темнее ночи я в жизни не видел: только мы с братом дошли до леса, месяц спрятался за тучи, и, когда изредка выглядывал, было видно, какой он тощий и тусклый. И похожий на банан. Становилось все холоднее, и я весь продрог. Не хватало только ливня с ураганом… Честно говоря, мне уже не было так хорошо, как в начале пути. И все время казалось, что я забыл что-то сделать или оставил что-то нужное в доме у тети Гастонии, хотя я знал, что ничего подобного, я просто это себе напридумывал. Господи, почему в голову лезут такие мучительные мысли? В темноте по лесу шел поезд, но, видно, где-то далеко, мы с братом слышали его, только когда в нашу сторону дул ветер. Поезд загудел у-у-у, и звук долго не смолкал, как будто хотел обязательно долететь до холмов. Брр! Вокруг темнотища, холодно, мне было не по себе. А моему брату — хоть бы что.
Сначала он нес меня по лесу, но потом опустил на землю: