Дома здесь, разделенные узкими дорожками, выводили на центральные, и те в свою очередь в одну главную. Районы в этой части города были густо застроены. Один дом мог возвышаться над другим пониже, совершенно не мешая ему - как бы дополняя всю эту красоту архитектуры. Возле дороги стояли дома поменьше в два-три этажа, а чуть в глубине кварталов - повыше и роскошнее, образовывая множество кварталов, простирающиеся до самого горизонта.
Вскоре путь сквозь кварталы заметно поднадоел Пику, и он с некой завистью бросал взгляды на тех везунчиков, которым хватило Зерна, чтобы заплатить за проезд на Монорельсовой Карете. Это была Машина, работающая на паровом котле. Она представляла из себя длинную платформу, поднятую от земли. Она покоилась на нескольких железных колесах с желобками посередине, по которым та передвигалась по одному рельсу. Он шел из самой северной точки города, где находилось Депо, и доходил до восточной, где располагались Фабрики и Заводы.
Дабы подняться на неё к ней были приставлены лесенки-ступени. Чтобы держаться во время движения, по всей длине располагались поручни. Мыши, стоя или сидя на небольших сиденьях, в зависимости от цены билета, пустыми глазами смотрели на тех, кто шел по улицам. Обилечивали пассажиров специальный работник – Кондуктор, бродивший по платформе взад и вперед, на протяжении часа пути из одной точки города в другую.
Движущей силой механизма являлся котел. Он располагался на носу платформы, в закрытом помещении, на подобии кабины. Где один мышь управлял всей машиной, пользуясь лишь двумя рычагами – ход и тормоз. А второй работник постоянно подкидывал угля в топку, которого как раз хватало на дорогу в одну сторону. Затем они «дозаправлялись» и ехали в обратный путь.
Сквозь всю кабину, возвышаясь над ней, от котла шло большое колесо, которое и тянуло всю платформу за собой.
Пик прекрасно знал, что они следуют строго по расписанию, и в городе пассажирских платформ насчитывается четыре. Одна из них, как раз в это время направлялась на север. Проводив её печальным взглядом, паренек в который раз поймал себя на слове, что как только заработает достаточно Зерна на билет, обязательно прокатиться на этой, как ему представлялось чудо-машине.
Общепринятой валютой являлись Зерна злаковых, которыми расплачивались, как с работягами, так и с торговцами. Чеканных монет или их бумажного эквивалента жители Эхтера не имели. Это было сделано, как уверяли Власть Имущие, для упрощения товарообмена и оплаты за труд.
Чем дальше углублялся мышонок в город, тем красивее и роскошнее становилось всё в округе: дома, мыши, их средства передвижения.
Одежду стали дополнять высокие головные уборы – цилиндры, а на девушках и женщинах красовались элегантные шапочки с вуалями, прикрывающими их личико. Немаловажной дополняющей частью гардероба более зажиточных мышей являлись трости у мужчин, и овальной формы зонтики у мышек, которые покоились на их хрупких плечиках, отлично дополняя образ Светских Дам.
Те жители, что были побогаче, имели в своем распоряжении свои собственные паровые Кареты. Одноместные или двухместные, обитые снаружи дорогими тканями, с Гербами Семейств на дверцах, к которым они принадлежали. Эти Кареты были миниатюрнее своих старших собратьев – Платформ.
Оснащенные небольшим котлом на носу, где сидел на приступке кучер и подкладывал спрессованный уголь, который был дороже обычного и поэтому более энергоемкий, кареты являлись отличительным признаком богатства их обладателя.
Пар из котла приводил в движение оба задних, крепко закрепленных на осях колеса. Передние можно было направлять налево и направо, благодаря рычагам, находившимися у кучера под боком, которых было не меньше пяти штук. Большее место на этой облегченной платформе занимало место пассажира. Оно было сокрыто от лишних глаз стенками со всех четырех сторон. Лишь дверца с окошечком являлась единственным способом выйти и зайти.
Каждая знатная мышь, считала своим долгом иметь хотя бы одну подобную паровую карету. И пусть большую часть времени она покоилась возле дома, всё же являлась признаком Высшего Сословия. Покупая металлический костяк, уже каждый сам для себя решал, как ему облагородить внешнюю и внутреннюю отделку кареты.
Но у этих средств передвижения были свои недостатки. Главной считалась - плохая маневренность. Порой приходилось подолгу стоять в ожидании, пока она развернется на перекрестке, прежде чем перейти дорогу. Также, кареты были довольно широки из-за созданий комфортных условий для богатых пассажиров, которым хотелось путешествовать в своем транспорте со всеми удобствами.
Выхлопные газы, гарь и копоть, которые дабы не портить отделку кареты, выводились по трубе, идущей под основанием внизу, черным клеймом следовали за ней. Те, кто на них ездил, держались друг от друга на почтительном расстоянии, дабы не задохнуться и не испачкать свою карету.
Само собой о прохожих эти мыши меньше всего думали. И когда мимо Пика проехала одна такая карета, затем вторая, он невольно закашлялся и из глаз потекли слезы. После чего мышонок оказался уже не в силах чем-либо любоваться и восторгаться. Прибавив шаг, он пошел дальше.
Все эти городские красоты, хитроумные механизмы, призванные упростить жизнь обычных горожан, а также величественный вид на Королевский Замок, что возвышался над всем городом и располагающийся на холме к северу-востоку от жилых кварталов, которыми так восторгался Пик первое время, всё вдруг померкло, когда он достиг Биржи Труда. Точнее длинной очереди тех, кто искал работу.
Все желающие могли встать на Биржу Труда за плату. И дабы узнать, есть ли в городе наниматели, заинтересованные в их труде, каждый день они были вынуждены отстаивать длинные очереди. Дело это было неблагодарным и дорогостоящим. Но тем не менее, после окончания Школы родители Пика послали его на Биржу, желая своему сыну лучшего будущего. И он прекрасно осознавал, что сегодня его последняя попытка.
Очередь тянулась на несколько кварталов и мышонок понимал, что пройдет не один час, прежде чем он достигнет роскошного, многоэтажного здания, где располагался Городской Суд в одном крыле, Биржа Труда в другом, и Отделение по рассмотрению жалоб от населения – в третьем. Все они находились в разных входах, а очередь была единой.
Именно это обстоятельство заставило Пика приуныть. Впереди него стояли не эти, заплывшие жиром мыши, в роскошных одеяниях и каретах, а простые жители города, точнее Пригорода. Были здесь женщины и дети, которые стояли свою очередь, дабы поставить себя и ребенка на учет и вписать его имя в Городскую перепись населения. Взрослые мужчины, ищущие работу. Загнанные в угол условиями жизни старики и старухи собирали справки, дабы получить ничтожную пенсию, которой еле хватало на уплату коммунальных услуг. И всюду, куда не глянь, он встречал полные боли, горя и сожаления глаза бедных мышей.
Еще больше удивляло и расстраивало Пика то, что с каждым днем стояния на Бирже, в очередях молодых мышей становилось всё меньше. Это вовсе не означало, что они нашли работу. Он понимал, что они попросту плюнули на это, и кинулись зарабатывать, кто чем может. А некоторые и вовсе продолжили сидеть у родителей на шее, беззаботно проводя свои дни.
Но Пик так не мог. Каждый новый день без работы, он встречал очень тяжело и всякий раз получая отказ переживал до глубины души. И вот теперь в последний день, его всего трясло мелкой дрожью. Он боялся, что он станет таким же, как и все предыдущие - полным переживаний и пустых ожиданий.