Лицо у мужа Матушки Ихи залилось пунцовой краской. Кулаки сжались, а на глазах проступили злые слезы. Но парень смолчал, а дождавшись, когда обидчик уйдет, развернулся и широкими шагами устремился прочь. Довольно быстро его спина затерялась среди деревьев.
- Что он ему сказал? – Ленгмар был уверен, что Кадай все прекрасно понял.
Маг, сложив на груди руки, скривил лицо. Он смотрел в спину здоровяку осуждающе.
- Обозвал Халама «ребенком» …
- А мне показалось, что фраза была чуть длиннее, - Ленгмар недоверчиво хмыкнул.
- Давай-ка чуть позже, - Кадай незаметно кивнул на сидящих рядом стариков и многозначительно поднял бровь. - Обещаю, что расскажу тебе занятную сказку на ночь.
Юноша стоически дожидался, когда наступит уже это «чуть позже». Солнце неспешно скатилось за ломанную границу Срединной Гряды. Девицы разобрали бородатых красавцев и растащили их по хижинам. Старички составляли компанию Ленмгару с Кадаем дольше всех, но и они в итоге отправились спать.
- Так что ты выяснил? – Юноша едва дождался, когда последний дедуля скроется из виду.
- Ты заметил, что днем в деревне не было ни одного взрослого мужчины? Женщины, старики и дети.
- А Халам?
- Ну, да. И Халам… - Кадай кашлянул. Устроился поудобнее, задумчиво рассматривая язычки пламени в костре, что оставили им гостеприимные хозяева. - Но он скорее исключение.
«Сказка» на ночь в целом оказалась увлекательной, но оставляла странное послевкусие. Ленгмар и без того подозревал, что у дикарей и обычаи должны быть дикарские, но до такого в жизни бы додуматься не смог. Оказалось, что старуха-жрица действительно главная в поселении, но считается, что взрослые мужчины в нем как бы не живут. Вот не живут и все тут. Они «приходят в гости». А пока они ходят за пределами селения, то подчиняются походному вождю. Тому самому мужику, что унизил Халама.
И у детей Творца вполне нормальным считается, когда группа мужчин кочует по окрестностям, посещая несколько женских селений, в каждом из которых верховодит своя Хранительница очага. Приносят дары и получают ласку, любовь и кров на ночь. А поутру вновь отправляются на охоту. И если вдруг решат, что конкретно в этом месте им недостаточно рады, то в следующий раз понесут свои дары в другое. Таких охотничьих групп в округе может быть и несколько, но обычно все же их меньше, чем женских поселений.
- Так, а что Халам?
- Единственная женщина, у которой должен быть постоянный муж – это жрица. Ты удивишься, но у сагаитов власть накладывает гораздо больше ограничений, чем дарует возможностей. Муж Хранительницы очага не может охотиться с остальными мужчинами. Не может выбирать в какую деревню нести дары. Он приравнивается в правах к ребенку или старику. Чаще всего, именно стариком и является. Уже отходившим свое, оставившим потомство в дюжине другой деревень.
- Но ведь Халам…
- Да. Как я и говорил, Халам – исключение.
***
Выспавшись днем, Ленгмар довольно долго ворочался. В голове все никак не укладывалась сказка, рассказанная Кадаем. Дети Творца, сагаиты – странные. С какого боку ни посмотри.
А утро для юноши началось с громкой ругани прямо над ухом. Он вначале пытался натянуть плащ на голову в надежде, что дикари вскоре угомонятся. Но те выясняли отношения на повышенных тонах и расходиться не собирались.
Отчаявшись вновь уснуть, Ленгмар высунул нос из укрытия и бросил взгляд на источник шума. Разорялся давешний мужик, которого Кадай назвал походным вождем. И кричал он на Матушку Иху. Старуха едва стояла на ногах, поддерживаемая с двух сторон помощницами. Она старалась держаться гордо и независимо, как могла.
- Чего им неймется в такую рань? – Простонал Ленгмар, обращаясь к Кадаю. Тот как раз с интересом прислушивался к перебранке.
- Уже рассвет, мужчинам пора выходить на охоту, - Задумчиво выдал маг. – А вождь Кумос как раз узнал, что в селении теперь нет воды.
- И что теперь?
- Теперь он очень недоволен…
- Это я и без перевода понял, - Проворчал Ленгмар.
Даже набрал воздуха, чтоб развить эту мысль, но Кадай пресек дальнейшие расспросы:
- Т-ш-ш! – Маг поднял палец, призывая к тишине. Он поморщился, прислушиваясь к чему-то… - Вот, демоны!
И сорвался с места, направляясь в сторону спорщиков. А там Матушка Иха вдруг повисла на руках своих помощниц. Ленгмар видел, как она хватается за сердце, как она хлопает своим жабьим ртом и не может вздохнуть. Как на лице проступает смертельная бледность.