– Сразу два правила, мисс Корсакофф, – доктор Венсан выпрямилась и отступила, чтобы взять одноразовые перчатки. – Перевоплощение вне поля и без наставника и нападение на человека. О чем ты вообще думала?! Только взгляни: началось воспаление! Я не знаю, что у вас там случилось, но надо было срочно показать его мне! Простые процедуры – и зажило бы гораздо быстрее. А теперь?.. Повязки с антибиотиком. А у меня, между прочим, остался последний тюбик! Моя воля, я бы отчисляла за такое!
– Тише, Полин, – вмешался профессор. – Конечно, Мара будет наказана.
– Ты не должен давать ей поблажки! – мадам Венсан согнула и разогнула пальцы, чтобы перчатки лучше сели, достала флаконы и инструменты. – Будет больно, мистер… Как тебя там…
– Мбари, – подал голос эфиоп, глядя в одну точку перед собой. – Я нет мистер.
– Прекрасно, Мбари. Вдохни поглубже и немного потерпи. И профессор, вы не хотите нас оставить? Здесь все-таки медкабинет, а не анатомический театр.
– Да-да, Полин. Разумеется, – Эдлунд подхватил дочь под локоть и потащил из кабинета.
Мара не сопротивлялась, просто ониксовая кожа, исполосованная шрамами, стояла перед глазами, вгоняя в ступор. Всю жизнь девочка лелеяла свой ожог и считала, что прошла через многое. Но по сравнению с Мбари следы на ее шее были жалкой царапинкой. Мара почувствовала себя ужасной эгоисткой, девочкой-плаксой, которая разбила коленку и имеет наглость ныть рядом с ветераном, потерявшим ногу.
Голос отца доносился до нее глухо и размыто, и лишь у двери она очнулась, моргнула и услышала, как ворчит мадам Венсан по-французски. Язык мушкетеров Мара учила в прошлом году и смогла разобрать слова «бестолковый», «дикари» и, конечно, папино имя.
– Он из племени мурси, – нарушил тишину Эдлунд, когда они поднялись по лестнице на четвертый этаж к директорскому кабинету. – Жестокий народ.
– Он вчера собирался умереть. Или убить кого-то. Я его немного боюсь, – призналась Мара.
Отец пропустил ее внутрь и закрыл дверь. Из распахнутого окна привычно пахло морем, а на столе в отсутствии Вукович царил бумажный хаос. Но профессор на подобные мелочи внимания не обращал. Указал Маре на небольшой диванчик, а сам сгреб документы в кучу и присел на край стола.
– Хочу поговорить с тобой, прежде чем мы перейдем к наказаниям.
– Я знаю, заслужила. Но я должна была его поймать! – сбивчиво затараторила она: не столько отпиралась, сколько не хотела разочаровать отца. – Он перевоплотился в мангуста и исчез в темноте. А потом вырывался. Я только пыталась его удержать!
– Ты могла позвонить мне. Я прилетел бы немногим быстрее. Выбрал бы другого зверя… Ты поступила неправильно, и это не обсуждается, но… Подожди, – мотнул головой Эдлунд. – Речь о другом. Ты говорила вчера с первокурсниками. Твое мнение?
– Я не хочу называть их дикарями, – помедлив, ответила Мара. – Но они явно не приспособлены к нашей реальности. У них вообще другие представления… Да обо всем! О том, что можно, что нельзя… Нет, они нормальные ребята. И Мбари тоже. Но пока до них дойдут наши законы, случиться может многое. Знаешь, что сейчас делает Роуз? Натирается собственной кровью в общей гостиной! Как тебе такое?
– Племенам лакота не свойственна жестокость… – задумчиво протянул Эдлунд. – Странно. Видимо, это ритуал местных солнцерожденных.
– Говорит, что должна очиститься после трансформации.
– И в кого она трансформировалась? Она ведь зимняя, верно?
– В меня.
В кабинете стало тихо. Потом профессор шумно втянул носом воздух и взъерошил русые волосы. Он был еще молод, но седина уже обесцветила виски.
– Я не знаю, как поступить, – выдохнул Эдлунд и принялся мерить шагами кабинет. – Солнце светит каждому, верно? Мы заинтересованы, чтобы обучение было доступно всем перевертышам. Но что я должен сделать, если это ставит в опасность других учеников?! Мне звонят родители, скандалят. Требуют, чтобы я немедленно выгнал каннибалов.
– А что, есть каннибалы?
– Ну… Технически, есть. Девочка из яномамо. Но их вождь заверил меня, что они едят только прах своих предков и только, замешивая его в специальный суп. Переход в новую сущность… Я не вникал.
Мара поборола рвотный позыв и почему-то вспомнила Брин. Та, кажется, детально изучила традиции всех новоприбывших. Надо будет внимательно расспросить. С кем стоит садиться в столовой, а от кого лучше прятать колюще-режущие предметы.
– Пойми, я не мог отказать им! – Эдлунд в отчаянии потер виски, поскреб щетину. Казалось, собственная кожа причиняет ему неудобства. – Впервые за всю историю они сами обратились ко мне. Не к Совету – ко мне! Мир солнцерожденных объединяется, стираются границы… Это ведь хорошая новость!