– Джо считает, нам надо поговорить, – она протянула подруге большую грушу.
– Джо и поговорить? Прямо так, в одном предложении? – усмехнулась Мара, но грушу все же взяла. – Слушай, мне и в голову не пришло, что тебе охота провести экскурсию. Ты вчера весь день говорила, что хочешь сыграть в пинг-понг! Откуда мне было знать, что это не так?
– Я специально это говорила, – Брин вздохнула. – Чтобы ты меня переубедила.
– Логично, да.
– Я ведь ждала их приезда! Читала про каждое племя, учила приветствия на их языках… Ну, из тех, что смогла найти. Это историческая веха, Мара! – глаза-льдинки возбужденно заблестели. – А ты меня даже не позвала! Я понимаю, ты теперь знаменитость…
– Шутишь?! – горячо возмутилась Мара. – Мне оно надо, по-твоему? Сказала бы прямо. Да я бы с радостью!.. Знаешь, какое это было мучение?! Они ведь ничего не понимают. Половина по-английски не говорит. А это видео?
– Да, с видео, конечно, некрасиво получилось, – вздохнула Брин. – Но я считаю, ты поступила правильно! Глупо – но правильно.
– Почему еще глупо? – Мара хрустнула грушей.
– Удивительно, как ты вчера не попала в палату к мадам Венсан! Я одна читала учебник по безопасности трансформаций?
– Еще профессор Фальк, видимо.
– Не смешно! С таким перерывом в тренировках, да еще и полное перевоплощение в человека другого пола и другой расы…
– Вот только не надо мне расизма! – с набитым ртом возразила Мара.
– Это не расизм, – снисходительно качнула головой Брин. – Это наука. Слишком большая разница во всем. Вплоть до физиологии.
– А… Ну его, – отмахнулась Мара. – Руки, ноги, голова…
– И голова, видимо, еще болит?
И откуда она вечно все знает?
– Есть немного…
– На, возьми, – Брин протянула подруге красную капсулу: витамины для восстановления после зимних трансформаций. Хранились они либо у мадам Венсан, либо в личных запасах преподавателей. Так откуда таблетка у летней исландки?
– Нет, не стащила, – ответила Брин на немой вопрос. – Мисс Вукович оставила перед отъездом.
– Тебе?!
– Ну, на случай, если ты выкинешь что-то подобное... Как видишь, не ошиблась.
Мара хотела сказать, что у нее не было выхода, но передумала и молча проглотила капсулу. Уже через час станет легче.
– Может, спросишь отца насчёт Густава? – спросила Брин после паузы. – Ну, про Союз Четырех и...
– Ты посмотри на Густава, – Мара поморщилась. – Какой из него тайный политик?
Месяц прошел с тех пор, как Мара, Джо, Нанду и Брин проникли в каморку смотрителя. Кто бы поверил, что индейцу приснится сон с настоящими паролями? Что пароли эти откроют файлы в компьютере Густава и укажут на принадлежность старика к тайной организации? Никто толком не знал, есть Союз Четырех на самом деле или это пугалка из разряда рептилоидов. В самом деле: чтобы в двадцать первом веке целым Верховным советом управляли из-под полы четыре человека? Тайком, с зашифрованных адресов передавали указания высшим чинам? И за столько лет Совет со своей развитой шпионской сетью так и не выяснил, кто входит в загадочный Союз? Зато выяснили ученики второго курса. Потому что вещий сон. Ага. Бред же.
Мара обсуждала это с друзьями сто раз, и чем больше они выдвигали версий, тем безумнее это выглядело.
– Допустим, он не входит в Союз четырех, – Брин завела шарманку в сто первый раз. – Но ведь письма с указаниями для Верховного совета были у него в компьютере! Мы видели сами, а групповые галлюцинации – редкое явление, я читала. Густав может следить за ними. Может, он шпион Совета? Или всё-таки в Союзе, но, скажем, их секретарь?
– Брин, это все любопытно. Но мы ничего не сделаем. И уж точно нам никто не расскажет. Вукович вообще считает Четырех выдумкой.
– Значит, ты спрашивала?! – оживилась исландка. – И ничего не сказала?!
– Да я так, между делом. Она сказала, что если мне нечем заняться, то библиотечный архив сам себя не оцифрует.
– Ей есть что скрывать… – сытой кошкой прищурилась Брин, и Мара обреченно провела по лицу пятерней. Снова. Всезнайка-детектив снова закусила удила.
Если в мире и есть вещи, неподвластные никому, то любопытство Брин определенно в их числе. Этот нездоровый огонек в глазах – верный признак, что в белобрысой макушке завертелись с бешеной скоростью шестеренки, выплевывая гипотезы одну за другой. Фабрика безумных идей пришла в движение.