— Угадала с размером? Ну-ка повернись. На человека стал похож. Руки мыть и за стол.
Саве стало как-то легко и уютно в этом доме, словно он бывал тут сотни раз, а хозяйка примечает его не первый год.
— За тебя! — он решился на тост. — Спасибо за подарки. Мне очень приятно.
— Ух, ты… — Дина только сейчас заметила портрет, сев на диван, аккурат напротив него. — Твоя работа?
— Извини, я наткнулся на портрет Игоря Михалыча в кабинете и не удержался.
Женщина с короткой стрижкой промолчала, подняв на художника удивленный взгляд.
— Если не нравится, я порву, — вскинулся Сава, но она жестом остановила его. — Н-не очень получилось… Да?
— Откуда ты знаешь его имя?
— На обороте написано.
— Не ври. Нет там никакой надписи. Я сама в фотоателье заказывала эту копию со старой фотографии.
— Значит, догадался… Ему такое имя очень подходит. По внешности.
— Пика, не лепи горбатого. Ты что копался в столе? Впрочем, там никаких писем нет.
Они ели молча, искоса поглядывая друг на друга. Первым не выдержал Пика. Он скорчил плаксивую рожицу и стал скрести ногтем по скатерти, приговаривая:
— Прости меня, Диночка. Прости великодушно. Я книжки полистал и догадался. Хотел сюрприз тебе сделать, но неуклюжий я.
Вечно все порчу.
Она упорно молчала, не поддаваясь на такую уловку.
— Я всю посуду уберу. Вымою. Вылижу. До блеска. Аккуратно. Ничего не разобью. Я отработаю. Чес-с-с слово!
— До блеска? — она подняла на него красивые карие глаза.
— Я мигом, — Пика кинулся, было, собирать тарелки.
— Да я не о посуде, балда…
В нависшей тишине бывшему зэку казалось, что над ним посмеивается даже портрет.
Халиф
Сава отметил, что опять спал, как младенец и не слышал, когда ушла Дина. Впрочем, эта мысль промелькнула, не оставив следа. Другое не давало покоя. Обычно знаки в его жизни не появлялись случайно, но вчерашний образ девочки с косичкой на затылке остался без продолжения. Сколько Пика ни перебирал в памяти прошедший день, ничто, кроме воспоминаний не вязалось с образом Полинки, который он разглядел за утренним кофе. Похоже, девятилетний перерыв в такой практике играет определяющую роль. Резюме было коротким — возобновить и укрепить традицию.
Ручная кофемолка монотонно шуршала, иногда похрустывая кофейными зернами.
Художник понимал, что интерьер кухни, заснеженные яблоньки за окном, эта кофемолка и многое другое, так незаметно создающее уют на этой даче, придумано одним умным человеком. То ли его профессия, то ли хобби были связаны с долгими и глубокими размышлениями. Все здесь располагает именно к такому труду. А это труд — собирать и анализировать информацию. В век интернета только кажется, что нет ничего проще, как задать вопрос и тут же получить на него ответ. Скорее всего обманут. Принцип, известный у нас, как «геббельсовская пропаганда» — 60 процентов широко известной правды и 40 нужной лжи, был придуман задолго до Третьего Рейха.
Не случайно в прежние века требовался штат сотрудников, которые «рыли и перелопачивали» тысячи страниц, блистали красноречием и хорошими манерами на приемах, собирали сплетни и слухи на рынках, незаметно подглядывали и подслушивали, умели, не оставляя следов, вскрывать сургучные печати на письмах и депешах — и все только для того, чтобы собрать и просеять. Секретные службы искали уникальных кандидатов для подобной работы. Единственное нужное зернышко, найденное в куче мусора, могло влиять на ход истории.
Стоя с ручной кофемолкой в руках у окна на кухне, художник чувствовал себя именно в таком месте. Ничего не отвлекало, а только способствовало размышлениям. Электрической кофемолки тут просто не могло быть. Когда-то волею случая он оказался на берегу подмосковной речушки Петрица, где царил такой же покой и умиротворение. Обитель для творчества. Он мечтал построить там дом, писать, жить большой семьей, передать своему сыну все, чему научится сам… Не судьба. Зато кофе сейчас будет готов.
На этот раз в пенной шапке мелькнул контур то ли русской буквы «п» то ли английской «n», но, на глазах у бывшего художника, символ расплылся в пятно. Сава терялся в догадках. Интересно, почему некогда шуточная кофейная церемония вдруг стала такой значимой? Скорее всего оттого, что бывший зэк не понимал, что делает здесь сегодня и где окажется завтра. Дина не только умная женщина, задумавшая серьезное дело, она еще обладает либо хорошими средствами, либо связями, чтобы «выкупить» бывшего зэка, бывшего художника и бывшего сотрудника «Паленке». Сава пока не вычислил, какая из этих «профессий» ей нужна. Возможно, все вместе…