Её тело, подхваченное сильными руками сантехника, стремительно понеслось в спальню, а ещё пока чистая душа, прячась в пятках от страха и стыда, готова была покинуть, обречённое на насильственное осквернение, тело, как тонущий корабль, идущий на грязное дно бесчестья. За несколько секунд перед её помутневшими глазами пронеслась вся жизнь: строгое лицо отца, укоризненный взгляд мамы, любимая кукла, плюшевый медвежонок… Они молча, осуждающе, будто с презрением глядели на неё, а она шёпотом молила их о помощи. Картинки детства сменились картинками с саркастически смеющимися над ней коллегами по работе из бюро переводов и грустным взглядом Короля. Всё эти образы чередовались с мелькающими фрагментами её квартиры: кухней (с торчащим из раковины новеньким краном), прихожей (источающей терпкий запах потных сапог сантехника), длинным коридором (украшенным иллюстрациями известных художников), светлой спальней (с огромной бежевой кроватью посредине). И когда спина Ольги Александровны ощутила под собой прохладное шёлковое бельё своей перины, она, крепко зажмурив из последних сил глаза, приготовилась к самому худшему. Трясясь всем телом, она представляла, как через секунду грубые руки этого быдла сорвут с неё трусики, грубо раздвинут её ноги и часть этого немытого, вонючего животного окажется в ней. Но вместо этого, сантехник подбежал к окну спальни, открыл форточку и схватив с туалетного столика стакан с водой побрызгал на её лицо и волнительно запричитал:
— Девушка, вы только не умирайте! Чёрт с этим краном, пропади он пропадом! Я хотел, чтобы вы осчастливили меня, а не умерли от страха у меня на руках.
После этих волшебных и абсолютно искренних слов, мир в глазах Ольги Александровны перевернулся с ног на голову, и, спавшая с сантехника маска «маньяка-насильника», превратила быдло в джентльмена. Она уже не замечала грязь на его руках, не чувствовала запах перегара и пота, не обращала внимания на его скудный словарный запас, с неверно расставленными запятыми, «пропитанный» ненормативной лексикой. Конечно, он не был похож на принца из сказки, а больше походил на Иванушку-дурочка, для которого бронзовый кран был самой дорогой вещью на свете, ради которой он пять минут назад готов был её убить (не то, что изнасиловать). А он, вместо того, чтобы воспользоваться и насладиться бессознательным, беззащитным телом эффектной девушки, смог пересилить свою похоть и, расставив приоритет не в свою пользу, решил побеспокоиться о здоровье какой-то незнакомки. Впервые в своей жизни Ольга Александровна «примерила» на себе мужскую заботу, причём не ухажёрско-искусственную, обоснованную этикетом, а самую настоящую, натуральную, человеческую, не притворную. И так ей шла и была к лицу эта забота, так уютно ей в ней было и такой защищённой она себя почувствовала, что у Ольги Александровны моментально исчез страх, мысли о королевских титулах, богатстве, общественном признании, карьере. В один миг всё это для неё стало пустым и абсолютно ненужным барахлом. Да и к сердцу уже не было необходимости прислушиваться. Оно громко «барабанило» в груди «Марш Мендельсона» и под ритм этого марша торжественно пело о том, что счастье, которое так долго ждала Ольга Александровна, было не за тридевять земель, где она его искала, а было совсем близко. И как же она была слепа, устремляя свой взор в совершенно другую сторону от своей судьбы. Как будто в голове Ольги Александровны прошла сильная гроза, и в её промытых мозгах стало ясно, что ей не нужны самодовольные, расчётливые павлины, для которых жена, как красивый «хвост» — лишь дорогой аксессуар, указывающий на их достаток и превосходство перед другими. А нужен простой, облезлый кот, который по-настоящему, искренне, просто любил бы её, и ценил. И не за накаченные губы и сиськи, а за доброе сердце, за ласку, заботу и верность.
— Ты станешь моим мужем? — вдруг, неожиданно для себя, тихо спросила Ольга Александровна, и нежно взяв сантехника за руку, с надеждой посмотрела ему в глаза.
Не веря своим глазам и ушам, ошарашенный предложением, от которого невозможно отказаться даже под страхом смертной казни, сантехник, молча, опустился на колени, поцеловал ручку Ольги Александровны и, прижав её к своему сердцу, согласно кивнул головой.