Софья Ролдугина
История шестая. Пикантный кофе с имбирём
Зимою, когда с одной стороны наседают холода и сырость, а с другой — головокружительно веселые, утомительно бесконечные, песенно-танцевально-бессонные праздники, всем ищущим тепла, алчущим жизненных сил и просто ценителям кофе небесполезен будет следующий рецепт.
Из расчета на четыре порции смешать молотый сушеный имбирь — чайную ложку с горкой, кардамон — пол-ложки, соли — щепоть, для усиления запаха, и перца чили — на кончике ножа (любители острых ощущений могут удвоить количество последнего ингредиента — по желанию).
Полученную смесь засыпать в турку, добавить четыре чайные ложки кофе, залить холодной «сырой» водой и поставить на самый маленький огонь, чтоб закипело не раньше, чем через десять минут. За это время натереть на мелкой терке восьмидесятипроцентный горький шоколад (без цукатов). Засыпать натертый шоколад в подготовленные чашки — одна столовая ложка с горкой на порцию. Когда на кофе в пятый раз поднимется пенка, его следует разлить по чашкам и помешать, чтобы шоколад растворился.
Готовый напиток рекомендуется подавать с мягкими пресными хлебцами.
Наслаждайтесь!
Ровно за десять дней до грандиозного бала в ночь Сошествия бессовестнейший человек в Бромли, гроза кофеен и обладатель самого проникновенного взгляда во всей Аксонии, детектив Алан Алиссон Норманн, появился на пороге моего дома с абсурдной, возмутительной и… и… и, в конце концов, непристойной просьбой.
— Виржиния, — Эллис сжал мою ладонь горячими пальцами, глядя снизу вверх широко распахнутыми глазами. — Я хочу стать вашим единственным спутником и кавалером в ночь Сошествия. Пригласите меня на бал во дворец. Очень нужно, честное слово.
Я издала жалкий придушенный звук и попыталась отступить. Тщетно. Хватка у Эллиса была, что у бульдога.
— Вы ниже меня. Мы не сможем танцевать.
— У меня есть ботинки на потайном каблуке. В целях маскировки иногда бывает нужно слегка поменять рост.
— У вас нет приличного маскарадного костюма.
— Зельда обещала сшить, через пару дней будет готово. Должно получиться что-то восточное — то ли чжанское, то ли бхаратское.
— Если я появлюсь с простым детективом, поползут слухи.
— О, никто меня не узнает. Если что, скажете, что это был старый друг семьи.
— Дядя Рэйвен вас убьет, — прибегла я к последнему аргументу.
Блекло-розовые, по-девичьи нежные губы тронула коварная улыбка.
— Что вы, Виржиния. Сказать по правде, это он отправил меня к вам с этой идеей.
Примерно четверть часа спустя, когда я совладала с искушением хорошенько стукнуть Эллиса тростью, а Магда принесла в гостиную чай и свежее имбирное печенье, разговор наконец-то принял деловой оборот.
— Итак, вы говорите, это дело государственной важности? — я вздохнула, примиряясь с судьбой.
— Да, — Эллис рассеянно кивнул, вертя в руках чайную ложечку. — И на сей раз я, к сожалению, не преувеличиваю. Вы слышали о том, что два месяца назад из Марсовийской Республики прибыла делегация?
Я осторожно кивнула.
— Политика мне не близка, однако о визите марсовийских дипломатов не знает, кажется, только глухой, слепой, чуждый всему мирскому отшельник или беззаботный дурак, не проявляющий интереса ни к чему, кроме своего уютного дома. Насколько я помню, визит связан с заключением военного союза. По крайней мере, именно так писали в «Новой Аксонии», но миссис Скаровски полагает, что… Эллис?
Глядя на горестно потупившегося детектива, я запоздало сообразила, что умудрилась между делом сказать какую-то ужасную бестактность.
— А я вот не слышал ни о какой делегации, пока труп одного из дипломатов не обнаружили в Смоки Халлоу в доме с весьма сомнительной репутацией, — угрюмо сообщил Эллис, ковыряя злополучной ложечкой накрахмаленную скатерть. — Собственно, когда стало очевидно, что это дипломат, а не какой-то там приблудный искатель острых ощущений с материка, я понял, что мне грозят неприятности. Но и догадаться не мог, какие.
— Сочувствую.
— Спасибо и на этом, — чуть более саркастически, чем допускали все правила приличия, откликнулся Эллис и продолжил: — Это случилось недели полторы назад, аккурат под выходные. Я заступил на ночное дежурство по Управлению и думал неплохо выспаться, но уже в половине одиннадцатого у дверей появилась красивая, но крайне скудно одетая девица — плащ, чулки и туфли на каблуке. И это в разгар зимы! — сварливым тоном старого ханжи уточнил Эллис. — Девица… хотя вряд ли она девица, назовем ее условно Китти, что ли… Так вот, эта Китти вылила на меня целое ведро слез и уверения в том, что она «все сделала, как надо» и не знает, «почему он вдруг раз — и помер». Так как кроме меня в Управлении на тот момент был только трудяга Смит и полдюжины относительно бесполезных «гусей», я смирился с тем, что выспаться мне уже не удастся, наскоро собрал отряд и проследовал за свидетельницей в Смоки Халлоу, в местечко под скромным названием «Цветущий жасмин». Цветами там, увы, и не пахло, зато чжанскими курениями, вином и духами от этого заведения разило за квартал. Даже миазмы Эйвона перебивало, честное слово.
А дальше история Эллиса приняла занимательный оборот.
Довольно скоро выяснилось, что господина, скончавшегося в процессе общения с бедняжкой Китти, звали Эрик Лефевр, и был он — ни больше ни меньше — атташе по вопросам культуры из недавно прибывшей марсовийской делегации. В «Цветущий жасмин» его привел некто в серебряной маске и бесформенном старомодном плаще. Впрочем, хозяев заведения такой наряд нисколько не удивил — гости частенько предпочитали сохранять инкогнито, посещая подобные места. Главное, чтоб гости охотно расставались с хайрейнами… а недостатка в деньгах человек в маске явно не испытывал.
Он сразу же оплатил все: и лучшее вино, и музыку, и отдельный кабинет «для старого, внезапно нашедшегося друга» — и, разумеется, самую красивую девушку заведения.
На этом моменте рассказа я запоздало сообразила, что скрывалось за невинной вывеской «Цветущего жасмина», залилась краской, мысленно отругала себя за впечатлительность, а Эллиса — за бесстыдство, и принялась обмахиваться веером, чтобы смущенный румянец можно было списать на духоту в жарко натопленной комнате.
Однако детектив, кажется, и не заметил моих переживаний.
— …похоже на сердечный приступ. Но старина Нэйт, молодчага, сразу обнаружил в крови у этого Лефевра что-то подозрительное. И то же вещество нашлось в бутылке вина, которую — внимание — подсунул покойному загадочный человек в маске. Ну, тут все стало кристально ясно, дело оставалось за малым — выяснить мотивы и найти преступника. И тут появился он, — Эллис не сдержался и испустил горестный вздох. — Маркиз Рокпорт. Чтоб ему спокойно спалось и сладко елось…
— Эллис!
— А что? — детектив невинно удивился. — Хорошее же пожелание. Еще и здоровья ему, чтоб сил хватало на всякие… гм… проявления трудового энтузиазма…
— Да Эллис же! Прекратите немедленно!
— …подальше от меня, — невозмутимо заключил он. — Так вот, маркиз заявился и испортил мне все расследование. Перво-наперво он запретил распространять любые сведения об отравителе в серебряной маске. Затем и вовсе порекомендовал мне самоустраниться от расследования, а убийство дипломата «объяснить» нападением с целью ограбления. Подходящий козел отпущения у маркиза, разумеется, уже имелся, и даже был препровожден в уютную камеру в недрах Управления. Но… — Эллис потянул трагическую паузу и признался: — Но тут я сам себе подложил большую свинью. Я ляпнул, что знаю, откуда взялся этот чудак в маске. Выложил свои предположения и, что самое скверное, оказался прав. По моей наводке люди маркиза накрыли одно из убежищ «Детей Красной Земли» и обнаружили там и яд, которым отравили Лефевра, и кое-какие любопытные документы.
И детектив многозначительно умолк — и молчал все то время, пока я размышляла над его рассказом, запивая яркие впечатления крепким чаем. Огонь в камине уютно потрескивал, слабо пахло дымом и сильно — выпечкой. Тени шарахались по углам от яркого электрического света. Все казалось таким… правильным, домашним.