Если вы только не киберик, то все Космокабаки галактики ваши
От выпивки роботы ржавеют, сигомы притворяются людьми,а Големы становятся галимыми
В кабаках Галактики роботам, сигомам, Големам и галимым не наливать!
В космопортах Галактики цвет кожи, шкуры или чешуи роли не играет...
19.
Фабулу повествования отыскать сложно. Нет, как вам покажется тот очевидный факт, что где-то в Алжире, в самом центре пустыне Сахары во времена недавнего французского колониализма в конце сороковых годов разбился марсианский корабль. Или вернее, космический зонд, но с выжившим астропилотом.
Вы, наверняка, о том не слыхали. А вот местные охотники-триглодиты - те да, не только слыхали, но и от взрывающейся приземлительной капсулы отволакивали беспомощного длинноногого марсианина....
Пребывая на уеиверсальной для всех поэтов волне я как-то прежде даже связывался с ним, и вот тогда мне вот что он неторопливо поведал... Прежде всего космозонд... ОН прибыл в статусе Хранителя то ли Традиций Солнечной системы, то ли Наблюдателя с правом проведения локалькой коррекции, то ли неким иным макаром, но автохтонты Сахары его приняли за сврего.
И дышал немного, и пил и того меньше, и крепок был, и вынослив, и не стонал при явном ощущении дискомфорта, и чин, как видно, прежде имел немалый, но дал наколоть у себя на груди некий местный слоган, дескать, несгибаем до скрипа, и терпелив до предпоследнего хрипа. Так и появилась на груди у него наколка, набитая надрезами кончиком грубо выкованного копья.
С тех пор и жил про глаза в Сахаре, а за глаза то и дело по всей Земле куролесил - принимал дела, какрал непокорных, журил бестолковых, являлся в сны тем, кому надлежало в очередной раз вести человечество. Там во сне в один из дней моего счастливого советского детства мы с ним и познакомились. Он даже, помню, представился Нганг - туарег и марсианин по совместительству и предложил свое покровительство. В детстве же все мы - земные весьма доверчивы, вот я ему и доверился. Хотя и говаривала ворча бабуле Хана, что именно из-за таких в прошлом случались соляные столбы...
Но у меня самого к тому времени к Нгану такое доверие образовалось, что строгое ворчание старенькой Ханы раскалывалось о такое доверие как грецкий орех о камень... Камень преткновения. Нганг-то и научи меня мысленно волочится с ним по Земле, и с тех пор где только с ним я не побывал, в каких ситуациях ни был, но всегда получалось выходить чистёхонько сухим на сухо, поскольку особого участия мое сегодня бы сказали виртуальное присутствие не требовало.
Здесь уж точно по-жречески: пришел, увидел, растворил с самом же себе все доопытные априорные предощущения. Но при этом опыт копился и однажды Нганг возвел меня в ранг Дервиша, да с тем до времени и распрощался. А я на годы остался на Земле в одном из самых тоталитарных её уголков - тупо репу чесать...
Вот только представьте, получить сан планетарного Дервиша и после того просто тупо и бесполезно сидеть почесывать репу... Хотите узнать, а что было-всплыло в последующем, то, пожалуйста, заходите ко мне ЛитНет. Любой сетевой поисковик вас прямёхонько на последующие странички направит... Даже если они ещё до времени пока не написаны...
так что добро пожаловать в пору бредущих по пескам памяти караванов... Добро пожаловать, лаутроп!
20.
Однажды всё уже было[1]. Мой шапочный приятель с Андреевского спуска написал 111 рассказов, нарисовал 111 картин и выпил 111 литров китайской рисовой водки. Этим он удивил 111 человек, среди которых было три православных батюшки, которые скинулись ему на литературный трехтомник тиражом в тысячу экземпляров.
Один экземпляр этого трехтомника достался нашей семье, и мы его прочли от корки до попки. С тех пор я заболел фикс-идеей – нет, не переплюнуть, не повторить, а переписать этот же труд только в неком ином ракурсе, и ощутить, что же из этого выйдет. Так что станем совместно наблюдать над этим осуществлением. В самом ближайшем времени…
В ЧАЩЕ ЮГА ЖИЛ БЫ ЦИТРУС, ДА? НО ФАЛЬШИВЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР…[2]
Этой незатейливой фразой каждое утро 1975 года проверяли механики телеграфные аппарата СТА – 2М. Вот такой себе утренний Смольный в Республиканском Вычислительном ЦЕНТРЕ ЦСУ УССР. Чтоб вам было понятно, только туда в то время брали массово наше еврейское племя, что не мешало всем нам отчаянно карнавалить.
Чего стоили букли одной очаровательной операторши зала электронной машины МИНСК-32 Белочки. У неё были букольки Ольги – кокетливой сестрицы Татьяны –главной лирической героини поэмы Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин».