Дочь генерала или дочь полковника — все это не так и важно. В любом случае происхождение Ольги сыграло ей добрую службу, ибо Великий Дягилев очень любил, чтобы в его труппе были девушки из хороших семей.
В воспоминаниях Франсуазы Жило, одной из неофициальных жен смерчеподобного Пикассо, читаем:
«Он женился на Ольге в восемнадцатом году, она тогда была балериной в “Русском балете” Дягилева. Не лучшей в труппе, но, по словам Пабло, была красивой и обладала еще одним достоинством, которое он нашел очень привлекательным: происходила из семьи, принадлежавшей к низшему слою русского дворянства. “Дягилев, — говорил Пабло, — подбирал балерин оригинальным образом: половину их должны были составлять очень хорошие танцовщицы, другую — красивые девушки хорошего происхождения. Первые привлекали зрителей мастерством. Другие — аристократичностью или внешностью».
Мнение — спорное и явно предвзятое, ибо глупо даже предполагать, что Сергей Дягилев, всегда говоривший, что «Русский балет» — это не кабаре и не «Мулен Руж», что рафинированный эстет Дягилев, превративший балет из простого развлечения публики в настоящее искусство, удерживал бы балерину столь долгое время, да еще в условиях бесконечно гастролирующей труппы лишь из уважения к чину и происхождению ее отца. Бездарностей Дягилев терпеть не мог и всегда предпочитал окружать себя людьми талантливыми, вдохновенными или, по крайней мере, способными и трудолюбивыми. Очень способными и очень трудолюбивыми. Он, и это хорошо известно, никогда и никому не делал поблажек.
Великий Серж принял Ольгу благосклонно. Внешность она имела вполне приятную, хотя, судя по фотографиям, настоящей красавицей, как, например, признанная прима Тамара Карсавина, она не была. В одной из биографий Пикассо лицо Ольги описано так:
«У этой девушки было одно из тех оригинальных лиц русских мадонн, которое меняется в зависимости от градуса эмоций, освещения и обстоятельств в диапазоне между классическим и строгим женским обликом эпохи Возрождения и наивным личиком простенькой барышни-крестьянки. Лицо, наиболее художниками любимое, способно выразить тысячу настроений».
В другой биографии об Ольге сказано:
«Глаза женщины невыразительны, зато несколько напоминают огромные черные глаза самого художника; в остальном же черты ее несколько грубоваты».
Относительно грубоватости ее черт можно было бы и поспорить. У нее было нормальное, очень правильное и типично русское лицо. Единственное — это, пожалуй, подбородок: он был крупноват, что придавало лицу в целом некоторую тяжесть. С другой стороны, он выдавал характер Ольги — твердый, решительный и очень упрямый.
Кроме того, ее отличали прекрасные манеры, умение держаться без лишнего апломба и наигранного кокетства, а также некий особый русский шарм, который всегда так ценился в Западной Европе.
Кстати сказать, Дягилев сразу уловил в Ольге этот ее великосветский шарм, ведь именно он придает танцовщице некий изысканный аристократизм на сцене, которым, между прочим, всегда отличалась его любимая балерина La Karsavina — как называли Тамару Карсавину французы. Правда, по сравнению с Тамарой Ольга Хохлова была, как утверждают многие биографы, «немножко пресновата», не обладая тем внутренним огнем, которым блистала главная дягилевская прима.
Короче говоря, Ольга была «девушкой из хорошей семьи», отличалась великолепными манерами и прелестно смотрелась на сцене. Что же касается ее характера, то она обычно не шла ни на какие компромиссы, и порой это начинало походить на банальное упрямство. Впрочем, это только усиливало ее работоспособность, которая выгодно отличала ее от других танцовщиц из труппы Дягилева. А уж в том, что все они были работоспособными, можно не сомневаться…
Есть версия, что Ольга Хохлова считалась в труппе Дягилева одной из многих, и сам Сергей Павлович не мог понять, почему именно на нее до такой степени «запал» Пабло Пикассо. Но если это и так, то достаточно посмотреть на все с другой стороны и станет очевидно, что Дягилев вообще вряд ли мог похвастаться особым пониманием женщин. Недаром же он говорил: «Любовь к женщинам — ужасная вещь…»
А вот уж чего ему было явно не занимать, так это умения привлечь к работе над своими балетами людей с самыми громкими именами. Именно поэтому он и пригласил Пикассо, обожавшего все новое, оформить балет «Парад» на музыку Эрика Сати в постановке Леонида Мясина.