— Отправляйтесь немедленно к парикмахеру! — Написав адрес, протянул его племяннику: — И сходите к моему портному — он поможет вам прилично одеться…
Далее выясняется, что Пабло должен потратить массу времени, нанося визиты многочисленным дядям, тетям, кузенам и кузинам. Очень обременительная миссия, которую он с трудом заставляет себя выполнять. Однажды, раздосадованная его поведением, кузина Кармен даже выгнала его. «Тем лучше!» — сказал себе Пабло. Впрочем, он и посещал ее чаще остальных, чтобы избежать других, более утомительных визитов. Теперь, по крайней мере, ситуация прояснилась.
А пока он решил, что должен серьезно заняться Карлесом Касаджемасом и забыть о родственниках, с которыми у него, на самом деле, было мало общего… Пытаясь развлечь Карлеса, Пабло водит его по портовым кабачкам, пользующимся дурной славой, барам для матросов и, конечно, борделям, которыми так знаменита Испания. Они не раз наведывались в «Лолу ла Шата», где его отец был одним из постоянных клиентов.
Очень скоро Пабло понял, что эти ночные загулы вряд ли могут исцелить Карлеса. Следует заметить, что сам Пабло, морально более крепкий и не столь деликатный, едва ли был из тех, кто мог понять страдания Карлеса.
Несчастный юноша все более погружался в запои. И каждый день он писал «даме своего сердца» исступленные письма. Но его бесконечные сетования, нытье, полная беспомощность стали все больше раздражать Пабло. Хуже того, он стал осознавать, что все это наносит вред его творческой энергетике, опустошает его, что совершенно недопустимо.
В конце концов, сам на грани нервного срыва, он сдается, понимая, что ничем не может помочь Карлесу.
Пабло объясняет сложившуюся ситуацию дяде Сальвадору, и тот в очередной раз выручает племянника, покупая Карлесу билет на пароход, отправляющийся в Барселону. Пабло надеется, что там Карлесом займутся родители…
И больше он предпочитает не думать, что станет с другом, если тот захочет вернуться в Париж.
А вскоре и сам Пабло покидает Малагу.
Но где обосноваться? В Барселоне? Об этом не могло быть и речи, тогда снова Париж? Нет! Или, по крайней мере, не сейчас. Следует все тщательно обдумать… Ведь нельзя сказать, что он действительно преуспел во Франции: 150 франков Маньяча — это, конечно, неплохо, но то, к чему он стремится всеми силами и о чем мечтает, намного больше — это триумф…
Тогда почему не Мадрид? В Париже, где он чувствовал себя все-таки не совсем уверенно, он, вероятно, не сможет добиться быстрого успеха. С другой стороны, и о Мадриде У него остались довольно безрадостные воспоминания. Но может, в конце концов, попытаться взять реванш?
В этом весь Пикассо, с его экстраординарной энергией, которую не способна сломить никакая неудача, и в то же время, что наиболее удивительно, с его зачастую довольно пессимистическим взглядом на мир и человеческую природу.
Мадрид. Конец января 1901 года, улица Сурбано, 28. Трехэтажный дом с меблированными комнатами выглядит Довольно внушительно, впрочем, и квартал тоже… Но Пабло снял на год не квартиру, а скромный подвал, меблированный по-спартански: походная кровать с матрасом, единственный стул, маленький стол, ни камина, ни печки, только жаровня, над которой можно погреть руки, а спина при этом остается ледяной. Но зато это совсем не дорого, да к тому же молодой человек ощущает себя совершенно свободным. А перед этим Пабло остановился на несколько дней в небольшом семейном пансионе, где хозяйка, старая дева с лорнетом, сурово отчитывала его за малейшее опоздание к столу. Он этого не выдержал…
В любом случае, он не бездельничал. Сделал большое количество эскизов, рисунков углем и пастелей. Теперь же, на улице Сурбано, он работает без устали, особенно по ночам, когда, как рассказывал Сабартес, единственным источником света была свеча, вставленная в горлышко бутылки. Это его мало волновало, так как на протяжении всей жизни Пикассо настолько отдавался процессу творчества, что был безразличен к комфорту.
Причем он не ограничивался только работой дома — съездил в Толедо, чтобы вновь увидеть своего любимого Эль Греко, посещал Прадо, просто бродил по городу в поисках подходящих сюжетов. Он пишет друзей из богемных кругов, крестьян Толедо, но предпочтение отдает женщинам… особенно проституткам различных социальных уровней — от элегантных кокоток, как, например, Женщина в голубом, до Старой уличной проститутки, с отталкивающе уродливым лицом.