Выбрать главу

Впрочем, его творческая активность стала еще более разнообразной после встречи с Франциско де Асис Солером, с которым он познакомился ранее в Барселоне, в «Четырех котах». Юноша прибыл в Мадрид, чтобы рекламировать изобретение своего отца в области медицины — электрический брюшной пояс, якобы способный исцелить от самых разнообразных болезней, среди которых… импотенция. На самом деле Солер гораздо больше интересовался искусством и литературой, чем коммерческим предпринимательством. Он решил основать периодический журнал модернистского направления «Молодое искусство» и стать его главным редактором. Деньги? Ему поможет семья, а особенно прибыль от чудодейственного пояса. Он привлек к работе в журнале нескольких талантливых писателей, в том числе Мигеля де Унамуно, Пио Бароху и других.

— А ты будешь художественным редактором и главным иллюстратором, — предложил Солер Пабло.

Польщенный подобным предложением, Пикассо с готовностью согласился, тем более что 150 франков, присылаемых ежемесячно Маньячем, явно не хватало. А так как Пабло отправлял ему немного картин, то Маньяч, не горя желанием платить зря, мог в любое время прекратить поддержку. Поэтому зарплата художественного редактора была как нельзя более кстати. Пабло надеялся благодаря этой работе зарекомендовать себя как иллюстратор. Кроме того, в кругу сотрудников журнала он сможет снова заговорить по-кастильски, от чего отвык в Каталонии, и, возможно, также установить полезные знакомства.

К несчастью, «Молодое искусство» базировалось на весьма зыбкой основе. Не столь наивная, как предполагал Солер, публика отнеслась исключительно скептически к достоинствам электрического пояса. Журнал, лишенный финансовой поддержки, просуществовал совсем недолго: пережил всего пять выпусков с 10 марта по 4 июня 1901 года. Приступив к работе в феврале, Пабло иллюстрировал первый номер «Молодого искусства» зарисовками из жизни Парижа и Мадрида. Но эта работа не оправдала его ожиданий и практически не принесла ни полезных связей, ни денег…

Разочарование было велико. Да и климат Мадрида в это время был не совсем благоприятным. На автопортрете угольным карандашом он выглядит осунувшимся, с разочарованным взглядом, утратившим всякие иллюзии. Кажется, будто он дрожит от холода, руки — в карманах тоненького пальто, которое едва ли защищает от пронизывающего, ледяного ветра мадридской зимы. Он не может согреться даже в своем подвальчике на улице Сурбано. «Я никогда так не мерз в своей жизни», — признается он позже.

Но все это меркнет на фоне только что полученной им ужасной новости. Утром почтальон вручил письмо от Хасинто Ревентоса: его взгляд посветлел — он нежно любил друга, ласково называя его Синто. Именно ему Пабло и Касаджемас подробно рассказывали о перипетиях своей парижской жизни.

Но, едва прочитав первые строчки, Пабло побледнел, слова запрыгали перед глазами.

«Касаджемас мертв», — прочел он. Он покончил с собой вечером 17 февраля.

Это письмо и рассказы очевидцев помогли Пабло позже восстановить все, что произошло в тот роковой день.

После того как Пабло, уставший опекать Касаджемаса, предоставил его самому себе, несчастный юноша отплыл в Барселону, где отдыхал у родителей в течение нескольких недель и, казалось, пришел в себя. Но, по-прежнему преследуемый воспоминаниями о Жермен, он продолжал писать ей два раза в день, умоляя стать его женой. Жермен отвечала лишь изредка не только потому, что вела свободный образ жизни, но и потому, что была официально замужем за неким господином Флорентеном.

В конце концов, в середине февраля, Касаджемас отправляется в Париж. Он останавливается у Пальяреса, так и не покидавшего Парижа, но переехавшего с улицы Габриэль на бульвар Клиши, в мастерскую, состоящую из двух комнат. Недавно он приютил своего соотечественника, скульптора Маноло Уге. Теперь они стали жить втроем. А тем временем Жермен, которую совершенно не устраивала перспектива делить ложе со своим вечным вздыхателем, решила вернуться к мужу, готовому понять ее и простить…

На следующий день она появилась на бульваре Клиши и очень мягко стала объяснять Карлесу, что не может быть и речи о браке, но она останется его лучшим другом.

Касаджемас воспринял это с невозмутимым видом и объявил друзьям, что в таком случае он возвращается в Барселону, но прежде хотел бы устроить прощальный ужин.

Воскресенье 17 февраля. Ресторан ипподрома на бульваре Клиши. За столом Карлес, Маноло, Пальярес, две их подруги и Жермен с Одеттой. Ужин подходит к концу. Обильное угощение сопровождалось столь же обильной выпивкой. Касаджемас приходит в экзальтированное состояние, которое друзья приписывают избытку выпитого. Неожиданно вспыхнул спор между слишком взвинченным Касаджемасом и Жермен, обеспокоенной его состоянием. И вдруг Карлес вытаскивает из кармана стопку писем и требует, чтобы Жермен их прочла: первое адресовано префекту полиции. Жермен еще не пришла в себя от удивления, как увидела, что Карлес вытащил из кармана револьвер. Она едва успела уклониться от пули, но тут же, лишившись чувств, упала на пол. Карлес, считая, что убил ее, воскликнул: «Ну, это для тебя! А это для меня!» — прижав дуло револьвера к правому виску и нажав на курок…