Торжества в Ситжесе явились симптомом брожения в стране. Подогреваемые произведениями Метерлинка, Ибсена и Ницше, эти чувства, к которым в большой степени примешивалась тяга к романтизму, анархизму и индивидуализму, разделялись активной группой довольно талантливых представителей интеллигенции. Именно эта группа привлекла внимание юноши, прибывшего из Малаги. Изголодавшись по общению, которое помогло бы ему освободиться от условностей взрастившего его провинциального общества, он вскоре найдет в этой группе самых близких друзей.
В последние годы прошлого столетия искусство в Испании задыхалось от предрассудков и некомпетентности апологетов академического направления; оно не питалось соками народного творчества. Искусству грозила гибель в мире, который во все большей степени предпочитал музам торговлю и науку. Для тех, кто сознавал эту угрозу, надежда на возрождение связывалась с более тесными контактами с северными странами. Франция произвела на свет импрессионистов и символистов. В Германии в моду вошел вагнеровский романтизм. Влияние Англии сильно ощущалось в политике и искусстве. Либерализм все решительнее заявлял о себе в политической жизни Испании. Либеральные идеи, вобравшие в себя элементы гуманизма, нашли отражение в значительной части художественных произведений Англии XIX века: от творчества поэтов-романтиков до «Братства новых рафаэлитов» и работ Раскина и Карлейля. Кроме того, стабильность режима, предмет зависти в стране, которую непрерывно сотрясали политические бури, оказала воздействие на различные социальные слои превращавшейся в мегаполис Барселоны. Низкооплачиваемые, влачившие полуголодное существование рабочие уезжали на заработки в Англию и возвращались с новыми взглядами на демократию, окрашенными стремлением добиваться такой же свободы у себя в Испании. Широкое движение масс приняло форму анархо-синдикализма, на которое большое влияние оказывали произведения Толстого, Бакунина, Кропоткина и Феррера, чьи книги можно было купить в любом киоске вдоль Рамблас даже в первые годы гражданской войны. Это движение развивалось параллельно с выступлениями интеллигенции и определило ход развития страны.
Переезд в Барселону
Барселона, перешагнув в последнее десятилетие XIX века за пределы древних стен, разрасталась с необыкновенной быстротой. Самая большая площадь, Каталунья, превратившаяся теперь в центр города, в 1895 году представляла собой место, где проводились ярмарки и где под платанами были хаотически установлены павильоны. В дальнем конце площади, среди ансамбля зданий, которые начали наступать на прилегающие поля, помещался зал с великолепной коллекцией оружия. Дон Хосе, новый учитель изящных искусств, получал удовольствие от посещения музея и по пути останавливался, чтобы с завистью посмотреть на клетки с редкими голубями, которые всегда продавались на Рамблас. Рядом с ним шагал его сын Пабло, небольшого росточка, но пропорционально сложенный крепыш. Его круглую голову покрывали коротко постриженные смоляные волосы; черные глаза оживляли черты его загоревшего лица. Казалось, эти глаза впитывали все, что видели. Из-под панамы торчали чуть выдававшиеся в стороны уши.
Эта пара являла собой любопытный контраст. Ничто не обнаруживало в ней семейного сходства. Высокий дон Хосе в длинном пальто и шляпе с широкими полями. Седеющие бачки и рыжая борода обрамляли его лицо с отточенным носом и добрыми глазами, утопленными под тяжелыми бровями. Еще меньшее сходство можно было обнаружить в выражении их лиц. Лицо чем-то выделявшегося из окружающей толпы сутулящегося человека среднего возраста выражало разочарование, грусть и смирение, в то время как юный его наследник держался прямо, настороженно, словно молодой львенок, осматривающий все вокруг и готовый броситься на любую жертву, на которой остановится его взгляд, и играть с ней нежно или безжалостно, в зависимости от настроения.
Семья нашла квартиру на узкой улочке Кристин в старой части города, недалеко от доков. На самой улице царила тишина, но рядом, за углом, ни на минуту не прерывался поток повозок, запряженных мулами, поездов, белых парусных лодок, перевозивших товары вдоль побережья на Майорку. Семья вновь оказалась рядом с морем, и, поскольку дон Хосе не любил много ходить, квартиру специально подыскали в каких-нибудь ста метрах от Школы изящных искусств.