ЭЙНШТЕЙН: Люди собирались бы в прокуренных кабаре, чтобы послушать, как парень из Кентукки поет песни о любви на слова Альберта Эйнштейна. Петь песни так же приятно, как носить летнее платье…идти, держа руку любимой в своей руке.
ПОСЛАНЕЦ: Знаете, что я имел в виду, когда сказал, что вы все, как одна семья?
Все в недоумении. Входит САГО, несет фотоаппарат на треноге.
САГО: Отлично. Вы все еще здесь.
ПИКАССО: Это фотоаппарат?
САГО: Последняя модель.
ПИКАССО: Они делают их слишком маленькими, Где ты его взял?
САГО: Купил у одного японского туриста. Ну, все встаем поближе друг к другу, вот там.
Все начинают прихорашиваться.
ЭЙНШТЕЙН: Я бы хотел заказать вам три снимка. Два три на четыре и один дагерротип.
САГО: Ну-ка, встали все вместе. В один ряд и прижались друг к другу.
Все прижимаются теснее для съемки.
ЖЕРМЕН: Ненавижу, когда меня снимают.
САГО (ПОСЛАНЦУ, который отходит от камеры): Вы тоже встаньте перед фотоаппаратом.
ПОСЛАНЕЦ: Не беспокойтесь. Я там точно буду.
САГО: Кстати, вы кто?
Накидывает черную ткань себе на голову, как делали это фотографы в старину.
ПОСЛАНЕЦ: Думаю, вы вполне могли бы именовать меня Посланцем.
САГО выныривает из-под ткани, оглядывает ПОСЛАНЦА с головы до пят, затем снова ныряет под накидку.
САГО (объявляет): Этим вечером 1904 года в кабачке «Ловкий кролик» сделана историческая фотография.
Входит БИГМЭН.
БИГМЭН: Кто-то произнес «историческая фотография»? (Достает пудреницу, пудрит нос, встает на колени, раскидывает руки в стороны). Остальных видно?
САГО: Да, хорошо.
БИГМЭН (разочарованно): Да…
САГО: Итак, улыбнулись.
Кто-то улыбается, кто-то нет. Когда кто-то начинает улыбаться, другие перестают.
САГО: Эй, вы не улыбаетесь.
ВСЕ (наперебой): Это будет выглядеть не натурально.
САГО: Ладно, ладно. Как насчет того, чтобы придумать слово, которое нас всех заставит улыбнуться естественно, и мы все одновременно его скажем, а?
ВСЕ: Да, здорово, отличная мысль.
Размышляют.
САГО: Слово…хм — м…слово. Нашел! Матисс!
САГО дважды произносит его, словно пробует на вкус, и его рот растягивается в улыбке. Все повторяют, становясь перед камерой.
САГО (встает за треногу): Отлично, все говорим «Матисс». Раз, два, три.
Все говорят и улыбаются, кроме ПИКАССО, который хмурится.
САГО: Попробуем еще разок.
Тот же результат.
САГО: Пикассо, а ты почему не улыбаешься?!
ПИКАССО: Не могу! Не могу, когда вы говорите «Матисс».
Все ищут другое слово.
ЭЙНШТЕЙН: А если «Рубенс»?
ПИКАССО: Умнее ничего не придумали?
САГО: Может «Микельанджело Буонаротти»?
ГАСТОН: У нас времени не хватит, чтобы каждый произнес «Николанджело Панаваротти»!
ПИКАССО: Эль Греко! Давайте скажем «Эль Греко!»
ЖЕРМЕН: Эль Греко не заставит нас растянуть губы в улыбке. Все силы уйдут в букву «О». И мы будем похожи на рыб.
Все вместе стараются произнести «Эль Греко». Не нравится. Ищут другое слово.
ГРАФИНЯ: Придумала. Как насчет «Вау»?
ПИКАССО: «Вау» не now.
БИГМЭН: А что, если «Сыр»?
САГО: То, что надо.
БИГМЭН: Еще очко в мою пользу.
САГО: Итак, решено, все говорим «Сыр».
Все говорят «Сыр». Вспышка. Фотография сделана.
САГО: Вспышка была?
ПОСЛАНЕЦ (пьет томатный сок с водкой): Да, видит — да — бог, что мне не хорошо. Оп — па-па…Сильная штука эта смесь.
Пауза. ПОСЛАНЕЦ замечает пейзаж с овцами.