Значит, он сам сегодня немало выпил и теперь думает, что история с двоеженством значит не больше, чем штраф за стоянку в неположенном месте. Заплати – и все дела, паркуй машину где хочешь.
– Ты уже в постели, малышка?
– Не совсем, Бас.
Он захихикал и спросил игривым тоном:
– А ты там одна?
– Да. Не считая еще одного мужчины.
– Что? Кто это?
– Не знаю, как его зовут. Если хочешь, могу спросить.
Бас опять засмеялся.
– Чувство юмора тебе никогда не изменяло. Ладно, увидимся завтра утром. Я тебя люблю, дорогая.
Мне захотелось ему кое-что сказать. Естественно, не стоило ему хамить, по крайней мере до девяти часов утра, пока я не получу банковский перевод.
– Бас, у меня есть тост. Я поднимаю бокал за новую жизнь!
– Отличный тост, Кэрон! Выпьем за новую жизнь! Надеюсь, что она будет не в пример лучше старой!
– Я не смогла бы выразить свою мысль лучше, Бас.
Я отключила телефон и положила его назад в сумку. Как раз в этот момент мы подъехали к аэропорту.
До тех пор, пока я не связалась с Басом, мне часто приходилось путешествовать эконом-классом. Я называю его «салон для сардинок». Раньше я надевала на себя все, что можно, и иногда мне удавалось проникнуть в салон первого класса. Но сейчас это вряд ли могло произойти, разве что стюардессы решат, что я только что прибыла с Марса и меня нужно немедленно изолировать. Поскольку у меня был огромный багаж, лимит веса я уже превысила. Поэтому я была единственным человеком, который в начале лета был одет в сапоги на искусственном меху, подходящее по стилю пальто, доходившее мне до щиколотки, брючный твидовый костюм от Диора, белый льняной пиджак и макинтош от Берберри. Про то, что у меня из карманов торчали всякие вещи, я уж и не говорю. Если бы мне подсознательно хотелось избавиться от назойливого мужского внимания, трудно было бы придумать более эффективный способ. Разве что надеть значок с надписью «Полиция нравов».
На регистрации возникли кое-какие проблемы. Дело в том, что я хотела взять на две сумки больше, чем полагается по правилам, а работники авиакомпании были недовольны, поскольку почти все билеты были выкуплены, и они боялись, что багажа будет слишком много. Дополнительный сбор я оплатила кредитной картой, принадлежащей фирме. Передо мной в очереди стояло человек сто, и еще столько же – за мной. В полшестого утра у меня обычно не самое благодушное настроение, так что в конце концов девушка за стойкой сдалась и пропустила меня со всеми моими чемоданами. Картину я положила в сумку от Армани, спрятав ее под пальто. Еще у меня был ноутбук и две сумки. Одну из них я спрятала под пальто, чтобы пройти регистрацию. Когда таможенники задавали мне обычные вопросы о наркотиках, взрывчатых веществах и тому подобном, они внезапно стали очень подозрительными. Наверное, из-за моего странного вида: я сама выглядела бомбой. В общем, нельзя сказать, что я начинала новую жизнь с большой элегантностью.
Когда я проходила паспортный контроль, пограничник спросил меня: «Что, возвращаетесь домой, в Россию?» И разумеется, когда я проходила через ворота, сразу же раздался сигнал тревога. Я думала, это случилось из-за дискет, которые лежали у меня в сумочке. Их просвечивали три раза, после чего никакой информации на них наверняка не осталось. Потом оказалось, что проблема возникла из-за пакетиков с мятными конфетами. Женщина все никак не могла поверить, что этот ужасный звук раздается из-за фольга, в которую завернуты конфеты, и продолжала снова и снова проводить по мне металлоискателем. Теперь из-за этого все сто человек в самолете будут кидать на меня очень серьезные и обеспокоенные взгляды.
Когда я вошла в зал ожидания, то направилась прямо к буфету, чтобы выпить кофе, частично разоблачиться и немного расслабиться. До посадки оставалось два часа. Только я почувствовала себя спокойнее, как вдруг объявили, что рейс задерживается на полчаса. Я сидела затаив дыхание. Кто его знает, может, в диспетчерской выглянули из окна, не увидели никакого самолета и поэтому решили, что он просто немного запаздывает. А на самом деле он развалился на куски в Исландии!
Потом рейс задержали еще на час. Я вспотела так, как будто два часа играла в теннис. Ну, не два часа, а, скажем, минут пятнадцать. Даже если они уже не будут задерживать рейс, мы все равно не успеем улететь до того, как секретарша Баса придет в офис. Когда наконец пассажиров пригласили на посадку, я испытала такое облегчение, что с трудом встала с кресла.
Вдруг зазвонил мобильный. Мне хотелось просто не обращать на это внимания, но у меня и так был очень странный вид. Не хватало еще сидеть и издавать какой-то странный писк.
– Кэрон, это ты? Я только что позвонил в офис, чтобы предупредить о том, что опоздаю, и мне сказали, что тебя там нет.
– Все правильно, меня там нет, Бас. Я здесь.
– Где здесь?
– Ради бога, Бас, не смеши меня. Я просто хотела купить мятных леденцов, ну и еще кое-что. Тебя устраивает это объяснение или, может быть, необходим подробный отчет?
– Не сердись, милая. Понимаешь, после того, что случилось, нам очень важно опять научиться доверять друг другу. Ты мне доверяешь?
Я просто не могла поверить, что у него хватило наглости спросить это.
– Бас, я-то ведь не звоню тебе каждые две минуты. Все, мне некогда. Пожалуйста, перестань проверять меня!
– Извини. Знаешь, я так люблю тебя, что готов пойти на край света, лишь бы найти, если вдруг потеряю. Ты меня понимаешь, золотко?
– Как же, конечно! Слушай, мне нужно идти. Меня зовут.
Закончив разговор, я вновь превратилась в женскую версию Санта-Клауса и поспешила на посадку. Меня уже несколько раз вызывали по громкой связи. Знаменитостям, наверное, такое нравится. По крайней мере, когда я наконец взошла на борт, пассажиры, все до единого, уставились на меня. Люди, похоже, хотели разместиться на крыле самолета – лишь бы подальше от меня.
Впрочем, все это не помешало стюардессе начать препираться из-за того, что у меня слишком много ручной клади. Я не могла отдать сумку, поскольку в ней были мой паспорт и деньги. Кроме того, я боялась, что они поцарапают картину. Поэтому чертовка с бурным ликованием вцепилась в мой ноутбук.
Потом я прошествовала к своему месту. Я по-прежнему чувствовала себя так, будто находилась в персональной мини-сауне. Нос у меня был красный. Все остальное, вероятно, тоже, но установить это с точностью не представлялось возможным, поскольку ничего, кроме носа, не было видно. Я сидела рядом с ужасным очаровашкой. Такой милый, розовенький, упитанный. Еще от него слабо пахло детским лосьоном. Ему было лет двадцать с чем-то, и он выглядел так, как должен выглядеть современный крестный отец. И еще он был похож на гомосексуалиста. Мы поболтали минут пять. Потом можно было расстегнуть ремни, и этот парень сразу пересел на подлокотник сиденья в ряду напротив. Мой второй сосед, кажется, знал его. Впрочем, если бы я была с ним знакома, то тоже не захотела бы сидеть с ним рядом. Что ж, зато мне можно было раздеться и положить одежду на соседнее место.
Как ни удивительно, но еда была восхитительной. На выбор предлагались мясо по-веллингтонски,[5] ребрышки, жареные цыплята по-южному и палтус под соусом из лимона и киви. Интересно, что же подают в салоне первого класса? Раньше, когда я путешествовала в эконом-классе, капризничать особо не приходилось. Хочешь – сиди, хочешь – стой, вот и весь выбор. Кстати, меня всегда интересовало: раз авиакомпании продают дополнительные билеты на рейс, значит ли это, что пассажиры должны занимать сидячие места по очереди?
Я надеялась, что за время полета мне посчастливится превратиться в другого человека. Безденежного, бездомного, безбашенного… Первой стадией в этом процессе стало осознание того, что мне не удалось разлюбить Баса. Дело в том, что я симпатизировала мужчине, которого никогда не существовало. Мне хотелось верить в любовь, поэтому я не могла просто согласиться с утверждением, что любовь зла.
5
Знаменитый английский рецепт говядины с гусиным паштетом и грибами, приготовленный в слоеном тесте. Подается с запеченными овощами.