– Да ты что, Салман, – взмолился Ильяс, зная крутой нрав своего начальника, он нисколько не сомневался в искренности услышанного. – Это было в последний раз.
– Ну, смотри, я тебя предупредил.
Дальше ехали молча, каждый размышлял о своем. Рядовые боевики переваривали услышанное, они давно знали Салмана, также знали, что он слов на ветер не бросает.
Несколько лет назад во время перехода по горам он застрелил одного из моджахедов, который вдруг поднял бузу против полевого командира. Потом трое братьев убитого, пытаясь исполнить закон кровной мести, захватили Салмана Гильядова врасплох на небольшом горном выступе. Стрелять было нельзя, сотрясение воздуха обязательно вызвало бы сход лавины, которая смела бы все на своем пути. Братья это знали и заранее приготовили родовые старинные кинжалы. Но жертвоприношения не получилось: Салман, вооруженный обычным ножом разведчика, оказался опасным противником. Еще в институте он сдал на КМС по фехтованию, а находясь после ранения в Турции, изучил филиппинскую систему ножевого боя.
Поединок длился считаные минуты, полевой командир получил несколько скользящих порезов, зато всех троих противников освежевал, как баранов в день Курбан-байрам. Вернувшись в лагерь, Салман сперва перевязал раны, а затем, взяв с собой самых верных нукеров, спустился в долину и безжалостно вырезал весь тейп мятежника, чтобы больше ни у кого не было повода мстить ему.
Сейчас Салман думал о завещании Малочинского, указанные деньги были для него не просто большими, огромными. Все недавние размышления об искренности борьбы за независимость Ичкерии, верную службу на благодетеля Магамеда Кимбаева отошли на задний план. Затмевающий разум блеск ста миллионов заполнял все сознание недавнего шахида, превращая в раба презренного и в то же самое время такого манящего золота.
Адвокат Зинкевич, исполнив свой профессиональный долг, домой не вернулся, а через всю Москву направился в Мытищи…
Небольшой двухэтажный коттедж за высоким металлическим забором примостился на окраине столицы. Усадьба начиналась сразу за шумной окружной дорогой, скрытой от посторонних глаз вечнозеленым частоколом соснового бора.
Едва они миновали МКАД, Ильяс, следуя инструкции филеров, свернул влево, съезжая на едва заметную одностороннюю дорогу, стрелой вытянувшуюся в сторону бора. На въезде в лес джип остановил один из «топтунов» службы безопасности компании.
– Дальше ехать нельзя, – на чеченском предупредил филер, едва Гильядов опустил стекло.
– Он один? – быстро спросил Салман.
– Нет, – коротко ответил агент, – с адвокатом еще пятеро мужиков. Трое вооружены и охраняют усадьбу. Один у ворот, второй у входа в дом. Третий их меняет каждые два часа.
– Если трое вооружены, то и остальные наверняка при оружии, – задумался Салман. У него было явное численное превосходство перед противником, но устраивать полномасштабное сражение было недопустимо, сперва нужно провести боестолкновение скрытно от посторонних глаз. Впрочем, к подобному повороту событий он был готов.
– Казим и Барс, берите арбалеты, будет для вас работа, – отдал распоряжение Гильядов, обращаясь к боевикам, сидящим позади него. Двери джипа одновременно распахнулись, и из салона выбрались трое молодых чеченцев. Один из них встал лицом к трассе, двое других, открыв багажник, достали кожаные чехлы с арбалетами.
В каждом чехле находились арбалеты «гризли», относящиеся к разряду охотничьего оружия. Гильядов своих бойцов специально готовил для стрельбы из арбалетов, которые можно приобрести в охотничьих магазинах. Опытный диверсант все рассчитал правильно, – для специальных операций в условиях мирного города такое оружие незаменимо.
Почти одновременно вжикнули «молнии», боевики действовали слаженно и синхронно, будто отрабатывали цирковой номер.
Сперва в их руках появились пластиковые ложи, затем были прикреплены титановые луки, натянуты кевларовые тетивы. Последним штрихом стала установка оптических прицелов. В этом отношении ложи арбалетов были немного изменены, чтобы крепились не промысловые прицелы, а стандартные «ПСО-1М», которыми оснащались армейские «СВД», привычное оружие чеченских моджахедов.
Стрелы к арбалету также были специальными, полуметровая алюминиевая трубка с пластиковым оперением и узким треугольным наконечником из высоколегированной стали. Такая форма позволяла со ста метров гарантированно поражать цель, защищенную легким бронежилетом.
Когда арбалетчики закончили приготовления, Гильядов опустился на одно колено и запустил руку под днище внедорожника. В тайнике лежала пара пистолетов, переделанные «макаровы» из газовых в боевые и оснащенные небольшими глушителями. Оружие одноразового применения также было прихотью Салмана, такие стволы не жалко выбросить после акции, и, главное, даже если они попадут в руки сыщиков, то не приведут никуда. Переделка проходила почти десять лет назад, в мастерской под Бамутом. Из тех, кто работал над пистолетами, уже никого не осталось в живых.
Один из пистолетов Салман протянул стоявшему на стреме, затем привычным движением передернул ствольную коробку, досылая патрон в патронник, потом обратился к водителю:
– Ильяс, отгони «индейца» с дороги и постарайся до нашего возвращения не отсвечивать.
– Все сделаю в лучшем виде, – клятвенно заверил его водитель, второго залета за один день старший не простит. Поэтому лучше быть ниже травы и тише воды.
Идти пришлось недолго, уже через десять минут сквозь толстые стволы корабельных сосен обозначилась усадьба, залитая ярким электрическим светом. Внешне строение выглядело совершенно мирно, даже можно сказать безмятежно. Впрочем, в современном мире вооруженная охрана за забором у определенной категории граждан вещь вполне обыденная, время, так сказать, нынче такое.
Навстречу Гильядову из кустов неслышно вышел второй филер.
– Все тихо? – шепотом спросил старший.
– Все, – кивнул агент и тут же добавил: – Только что произошла смена. Тот, что стоял у входа в коттедж, перешел к воротам, его сменил отдыхавший. Третий пошел в дом.
– Хорошо, – улыбнувшись неизвестно чему, кивнул Салман, потом, повернувшись к арбалетчикам, обратился к филеру: – Укажешь им точки для стрельбы. Вы работаете по охране одновременно, дальше иду я, прикрывает меня Удав.
Долговязый чеченец с готовностью качнул стволом пистолета, увенчанным черным цилиндром глушителя.
Охранник у ворот был крепкого сложения молодым мужчиной в высоких кроссовках и свободного покроя спортивном костюме, поверх которого была надета короткая кожаная куртка.
Парень был непоседой и ни секунды не мог простоять на одном месте, он беспрестанно дефилировал вдоль ворот.
Зато его напарник оказался полной противоположностью, он неподвижно стоял у крыльца, то и дело затягиваясь сигаретой, окурок которой он предусмотрительно прятал в ладони.
Арбалетчики, находившиеся в нескольких десятках метров от ограды, привычно взяли часовых на прицел. С такого расстояния можно было и не пользоваться оптикой, но Салман Гильядов не любил случайностей, предпочитая «работать» с гарантией.
В ядовито-зеленом цвете ночной подсветки стрелки отчетливо видели темные силуэты охранников, каждый стрелок отсчитывал про себя до трехсот, это были те мгновения, отпущенные судьбой до конечной точки в жизни часовых…
Титановые плечи двух арбалетов распрямились, тонко пискнули кевларовые тетивы, швырнув через ограду короткие стрелы.
Первая из них угодила в часового у крыльца в тот момент, когда тот собрался в очередной раз затянуться. Остро заточенный наконечник пробил ладонь с окурком и вошел в горло, застряв в шейных позвонках.
Часового у ворот стрела ударила в спину между лопаток, и тот, будто поскользнувшись, рухнул вниз лицом в небольшой палисадник и не подавал никаких признаков жизни.
Салман с Удавом перемахнули через ограду, что для них было делом привычным, личная «гвардия» Кимбаева постоянно тренировалась не только в спортзалах, но и на загородном полигоне. Их старший ни в чем не уступал рядовым боевикам.