- К вам тут недавно заходил один джентльмен, - сказала миссис Мэннинг.
- Джентльмен? Он назвался? - спросил я, удивленный тем, что кто-то надумал посетить меня в такую погоду.
- Нет, - ответила она, - он не назвался. Сказал только, что еще зайдет.
Как раз тогда я был занят каталогизацией книг в одном доме, а потому решил, что визит неназвавшегося джентльмена был связан с этим делом. И не стал больше размышлять над этой загадкой. Тут снова показалась миссис Мэннинг, одетая для выхода в город, я проводил ее до дверей и тщательно запер их, после чего вернулся к своему пуншу и пылающему камину. Мой кот Нептун спустился из кабинета наверху, где стояла его уютная корзина, приветственно мяукнул и грациозно прыгнул мне на колени. Потоптавшись передними лапами с выпущенными когтями, он удобно улегся и задремал с громким мурлыканьем, напоминающим жужжание роя пчел в пустом черепашьем панцире. Убаюканный этой музыкой, каминным жаром и пуншем, я тоже погрузился в сон.
Должно быть, я крепко спал, потому что проснулся вдруг, не понимая, что меня разбудило. Нептун на моих коленях встал, потянулся и зевнул, предвидя, что покою его приходит конец. Я прислушался - тишина. Только решил было, что мой сон потревожен движением угля на каминной решетке, как снизу донесся властный стук в дверь. Я спустился по лестнице, приводя себя в порядок после сна, поправляя воротничок и галстук и приглаживая непокорную шевелюру.
Включив свет в прихожей, я отпер дверь и распахнул ее. В дом вторглись пряди густого тумана, а на крыльце перед дверью стоял тот странный цыганистого вида мужчина, что так пристально разглядывал меня в зале Сотсбис. Теперь на нем были хорошо скроенный вечерний костюм и накидка с красной шелковой подкладкой. На голове - цилиндр, покрытый блестящими капельками влаги от тумана, который колыхался за его спиной точно театральный задник тошнотворного желтого цвета. Рука в перчатке покачивала, будто маятник, трость черного дерева с великолепной работы золотым набалдашником. Увидев, что дверь открыл именно я, а не какой-нибудь слуга или дворецкий, он приосанился и снял цилиндр.
- Добрый вечер, - сказал незнакомец, обнажая в очаровательной улыбке чудесные, белые, ровные зубы.
У него был необычно приятный, несмотря на хрипотцу, мелодичный голос, которому небольшой, но достаточно заметный французский акцент придавал дополнительную прелесть.
- Добрый вечер, - отозвался я, недоумевая, зачем мог понадобиться этому человеку.
- Я имею честь говорить с мистером Леттингом… мистером Питером Леттингом?
- Да. Я Питер Леттинг.
Он снова улыбнулся и, сняв перчатку, протянул мне холеную руку с огненным опалом в золотой оправе на одном пальце.
- У меня нет слов, чтобы выразить, как я рад возможности познакомиться с вами, сэр, - сказал он, пожимая мою руку. - Позвольте прежде извиниться, что побеспокоил вас в столь поздний час, в такой день…
С этими словами он завернулся поплотнее в свою накидку и оглянулся на клубящийся за его спиной сырой желтый туман. Оставлять его стоящим на крыльце в такую отвратительную погоду вряд ли было бы признаком хорошего тона, и я предложил ему войти и изложить свое дело. Он прошел мимо меня в прихожую, и когда я, тщательно заперев дверь, обернулся, гость уже снял накидку и цилиндр, отставил в сторону трость и, растирая руки, выжидательно глядел на меня.
- Пойдемте в гостиную, мистер?… - произнес я с вопросительной интонацией.
На лице его отразилось странное, почти детское чувство вины.
- Дорогой сэр, - молвил он покаянно, - дорогой мистер Леттинг. Какое непростительное упущение с моей стороны. Вы вправе обвинить меня в нарушении светских приличий - вторгаюсь в ваш дом в такой вечер и даже забываю представиться. Ради Бога, извините. Я - Гидеон Тейдре де Вильрэй.
- Рад познакомиться, - учтиво ответил я, хотя, по правде говоря, чувствовал себя неловко, несмотря на его обаяние; что может быть нужно, спрашивал я себя, французскому аристократу от букиниста вроде меня? - Не хотите ли подкрепиться… скажем, бокалом вина или, учитывая холодную погоду, рюмочкой бренди?
- Вы чрезвычайно добры и снисходительны, - ответил он с легким поклоном, продолжая приязненно улыбаться. - Бокал вина несомненно будет весьма кстати.
Я провел его в гостиную, и он остановился перед камином, грея руки над огнем, сжимая и разжимая пальцы, так что перстень с опалом казался пятном крови на белой коже. Выбрав в погребе бутылку превосходного марго, я бережно доставил ее в гостиную, прихватив по пути хрустальные бокалы. За это время мой гость отошел от камина и теперь стоял возле полок, держа в руках книгу.
- Какое великолепное издание Элифаса Леви, - горячо произнес он, повернувшись ко мне. - И у вас тут чудесное собрание чернокнижия. Не знал, что вы интересуетесь оккультизмом.
- Не так чтобы очень, - ответил я, откупоривая бутылку. - Назовите мне здравомыслящего человека, который всерьез верил бы в колдунов, шабаш ведьм, предсказателей судьбы и прочую дребедень. Я собираю их просто как интересные, ценные издания, к тому же подчас весьма забавные, несмотря на мрачное содержание.
- Забавные? - сказал он, подходя ко мне, чтобы принять бокал с вином. - Забавные? Что вы хотите этим сказать?
- Согласитесь, разве это не забавная картина - взрослые люди бормочут какие-то дурацкие заклинания и часами ждут по ночам, когда им явится сатана? Должен признаться, лично мне это кажется весьма забавным.
- А мне - нет, - отозвался он и, словно опасаясь, что его реплика прозвучала слишком резко, даже грубо, улыбнулся и поднял бокал. - Ваше здоровье, мистер Леттинг.
Мы пригубили, он подержал вино во рту, смакуя, поднял брови.
- Должен сказать, у вас отличный погреб, - сообщил он. - Ваше марго превосходно.
- Благодарю, - ответил я, польщенный тем, что французский аристократ одобрил мой выбор. - Вы не хотите сесть и рассказать мне, чем я могу быть вам полезен?
Он грациозно опустился в кресло у камина, отпил еще вина и остановил на мне задумчивый взгляд. Когда гость замолкал, еще приметнее становился блеск его огромных черных глаз. Они будто прощупывали вас, читая ваши мысли. От этого взгляда мне, мягко выражаясь, стало не по себе. Но стоило ему улыбнуться, и тотчас взор его казался добродушным, чарующим, чуть озорным.
- Боюсь, мое неожиданное появление в столь поздний час… и в такую погоду… способно придать налет таинственности весьма ординарному, сдается мне, делу, с которым я пришел. Короче, я хотел бы, чтобы вы провели каталогизацию одной личной библиотеки, сравнительно небольшого собрания книг, не больше тысячи двухсот экземпляров, оставленных мне моей тетушкой, умершей в прошлом году. Повторяю, собрание небольшое, и я лишь бегло с ним ознакомился. Однако мне кажется, что там есть довольно редкие, ценные издания, и хотелось бы на всякий случай обеспечить тщательную каталогизацию, до чего у моей бедной тетушки руки так и не дошли. Бедняжка была недалекого ума, готов поклясться, что за всю свою жизнь она не заглянула ни в одну книгу. Ее существование не было овеяно даже самым слабым дуновением культуры. Эти книги достались ей от отца, и, вступив во владение ими, она совсем не уделяла им внимания. Книги стоят вперемешку, и я был бы вам благодарен, если бы вы разобрались в них как эксперт. Мое вторжение вызвано силой обстоятельств, завтра рано утром я выезжаю во Францию, и у меня не было другого случая обратиться к вам. Надеюсь, вы сможете найти время, чтобы выполнить мою просьбу?
- Буду счастлив помочь чем могу, - ответил я; сама мысль о поездке во Францию показалась мне весьма привлекательной. - Однако хотелось бы знать, почему вы остановили свой выбор на мне, ведь в Париже есть немало людей, способных выполнить эту работу не хуже, а то и лучше меня.
- По-моему, вы несправедливы к себе, - возразил мой гость. - Вам должно быть известно, какая у вас высокая репутация. Я ко многим обращался за советом, и все тотчас называли вас. Так я убедился, мой дорогой мистер Леттинг, что лучшего выбора быть не может, если только вы согласитесь.
Признаюсь, я порозовел от удовольствия, поскольку у меня не было никаких причин сомневаться в искренности этого человека. Приятно было услышать, что коллеги столь высокого мнения обо мне.