– Так вот, – обратилась она к нему с улыбкой, – мне, если можно, хороший чайничек с горячим чаем. Проследите, чтобы воду как следует вскипятили, и ради Бога, обойдемся без этих мешочков с заваркой, от них меня всегда бросает в дрожь.
– Лично я каждый раз вспоминаю Брамапутру после эпидемии, – вставил Ларри.
– Ларри, дорогой, умоляю – воздержись от воспоминаний за завтраком, – сказала мама и снова обратилась к официанту. – А еще принесите мне гренки с обжаренными помидорами.
Мы подобрались, ожидая, что последует дальше. Годы горького опыта так и не излечили маму от трогательной надежды найти когда-нибудь грека, способного понять ее запросы. Само собой, официант пропустил мимо ушей указания мамы относительно чая. Для него чай рос в мешочках для заварки, и всякая попытка пойти против природы грозила самыми тяжелыми последствиями для всех. Однако мама сильно осложнила его жизнь, заговорив о какой-то неведомой пище.
– Обжатые помидоры? – озабоченно справился он. – Что это?
– Обжатые помидоры? – эхом отозвалась мама. – Я сказала – обжаренные. Понимаете – гренки с обжаренными помидорами.
Официант уцепился за единственное в мире разумное понятие – гренки.
– Мадам желает гренки, – твердо сказал он, силясь удержать маму на верном пути. – Чай и гренки.
– И помидоры, – внятно произнесла мама. – Обжаренные помидоры.
На лбу официанта выступили капли пота.
– Что такое "обжатые помидоры", мадам? – завершил он хождение по кругу.
Мы все заранее сделали заказ и теперь спокойно сидели, наблюдая, как собирается с силами мама.
– Ну, – выговорила она наконец, – это, гм, помидоры... такие красные плоды, похожие на яблоки. Нет-нет, я хотела сказать – на сливы.
– Мадам желает сливы? – озадаченно спросил официант.
– Да нет же – помидоры, – ответила мама. – Вы, конечно, знаете, что такое помидоры?
Лицо юного грека просветлело.
– Да, мадам, – сказал он, улыбаясь.
– Так вот, – торжествующе молвила мама, – принесите гренки с обжаренными помидорами.
– Слушаюсь, мадам, – покорно произнес официант и удалился в угол столовой, чтобы посовещаться с казначеем.
Греческая жестикуляция отличается особенным пылом и выразительностью. Мама сидела спиной к казначею и официанту, мы же могли в полной мере насладиться зрелищем "боя с тенью". Судя по всему, казначей нашел убедительные доводы, объясняя официанту, что тому надлежит самому выяснить у клиента, что такое "обжатые" помидоры. Несчастный парень снова вернулся к маме.
– Мадам, – мрачно осведомился он, – как приготовляются обжатые помидоры?
До этой минуты мама пребывала в убеждении, что ей удалось проломить солидную брешь в воздвигаемых против нее греческих барьерах. Теперь ее уверенность в победе сильно поколебалась.
– Что такое "обжатые"? – спросила она. – Я не говорю по-гречески.
Официант опешил. Как-никак, мадам сама заговорила о помидорах, и с ее стороны нечестно в чем-то винить его. Мадам заказала "обжатые" помидоры, кому же, как не ей, черт возьми, знать, что это такое?
– Мадам желает помидора, – начал он все сначала.
– На гренках, – повторила мама.
Он уныло побрел обратно к казначею, и завязалась новая перепалка, завершившаяся тем, что тот отправил его на кухню.
– Честное слово, – сказала мама, – сразу видно, что мы вернулись в Грецию, от них невозможно добиться толка.
Мы принялись ждать следующего раунда. Находясь в Греции, главное, – настроиться на то, что все будет делаться шиворот-навыворот, и с легкой душой воспринимать любой исход.
Наконец официант появился снова. Он принес наши заказы, поставил на стол перед мамой чайничек с чаем и тарелку с куском хлеба и двумя разрезанными пополам помидорами.
– Но это не то, что я заказывала, – пожаловалась мама. – Помидоры сырые, и это не гренки.
– Помидоры, мадам, – упрямо молвил юный грек. – Мадам сказала: помидоры.
– Но обжаренные, – возразила мама. – Понятно?
Он молча смотрел на нее.
– Послушайте, – сказала мама, словно обращаясь к дебилу, – сперва вы поджариваете ломтики хлеба, понятно? Получаются гренки.
– Да, – уныло произнес официант.
– Так вот, – продолжала мама. – Потом кладете на гренки помидоры и обжариваете их. Понятно?
– Да, мадам. Вы не желаете этого? – Он показал на тарелку с хлебом и помидорами.
– В таком виде – нет. Надо поджарить.
Официант унес тарелку и опять затеял перепалку с казначеем, крайне озабоченным тем, что в столовой появилась требующая внимания группа греческих пассажиров во главе с уже знакомыми нам тремя тучными леди.
Затаив дыхание, мы смотрели, как наш официант ставит на стол тарелку с помидорами и хлебом и расстилает рядом бумажную салфетку с видом фокусника, намеревающегося исполнить сложнейший трюк. Заметив наши напряженные взгляды, мама и Марго обернулись в ту самую минуту, когда официант аккуратно поместил хлеб с помидорами в центр салфетки.
– Что он там делает? – спросила мама.
– Выполняет некий древний греческий ритуал, – объяснил Ларри.
Тем временем официант обернул хлеб с помидорами салфеткой и покинул угол столовой.
– Он что, собирается подать мне их в таком виде? – удивилась мама.
Словно завороженные, мы смотрели, как официант важно прошествовал в центр столовой и опустил свою ношу на металлическую доску большой керосиновой печки. Несмотря на весну, стояла прохладная погода, поэтому печь топилась и распространяла приятное тепло. Предвидеть, что задумал этот парень, было несложно, и все же нам не верилось, что такое возможно на самом деле. На глазах у нас он осторожно опустил салфетку с хлебом и помидорами на раскаленную плиту и отступил на два шага, наблюдая за процессом. Не прошло и нескольких секунд, как салфетка вспыхнула, следом за ней загорелся и хлеб. Встревоженный тем, что его новый способ приготовления пищи не оправдал себя, официант схватил с ближайшего стола другую салфетку и бросил ее на плиту, пытаясь потушить пожар. Салфетка, как и следовало ожидать, тоже загорелась.