– Не знаю, что у греков называют деликатесами, – сказал Ларри, – но это блюдо выглядит вполне деликатно, притом оно приготовлено почти у самого столика клиента.
– Этот парень, должно быть, сошел с ума! – воскликнула мама.
– Надеюсь, теперь ты не станешь этого есть, – заметила Марго. – Гигиеничным это блюдо не назовешь.
– Единственный по-настоящему пикантный способ жарить помидоры, – возразил Ларри. – Представляешь, сколько удовольствия ты получишь потом, выковыривая зубочисткой кусочки обугленной салфетки.
– Оставь свои отвратительные шутки, – возмутилась мама. – Будто ты и впрямь думаешь, что я стану это есть.
Еще два официанта присоединились к своему товарищу, и втроем они принялись тушить пламя салфетками. Кусочки помидоров и горящего хлеба летели во все стороны, приземляясь на всех столах и людях без разбора. Одной из тучных леди достался сочный шлепок шматком помидора, а одному престарелому джентльмену, только что занявшему свое место за столом, красный уголек пришпилил галстук к рубашке, точно раскаленная индейская стрела. Вынырнувший из кухни казначей мгновенно оценил ситуацию, схватил кувшин с водой, подбежал к плите и вылил на нее всю воду. Конечно, пламя погасло, зато ближайшие столы были окутаны облаками пара, который распространился по всей столовой, неся с собой смешанный запах помидоров, горелого хлеба и жженой бумаги.
– Узнаю запах овощного супа с вермишелью, – заметил Ларри. – По-моему, мама, ты просто обязана отведать немного после таких стараний юного официанта.
– Что за чушь ты городишь! – воскликнула мама. – Они тут все сумасшедшие!
– Нет, – вступил Лесли. – Они тут все греки.
– Синонимы, синонимы, – заключил Ларри.
Почему-то один официант ударил кулаком другого; тем временем казначей схватил виновника суматохи за лацканы пиджака и честил его нехорошими словами. Ко всему этому прибавились негодующие крики пострадавших. Угрожающие жесты, толчки и сочная брань являли собой увлекательное зрелище, но у всякого удовольствия есть свой предел, так и здесь все кончилось тем, что казначей влепил нашему официанту добрый подзатыльник, в ответ на что тот сорвал с себя не первой свежести форменный пиджак и швырнул в лицо казначею, а тот швырнул его обратно и велел парню убираться из столовой. После чего сердито приказал оставшимся официантам навести порядок и направился к нашему столу, извиняясь налево и направо перед другими пассажирами. Подойдя к нам, остановился, выпрямился во весь рост, достал из петлицы пиджака свежую гвоздику и подал маме одной рукой, беря другой ее правую руку и запечатлевая на ней галантный поцелуй.
– Мадам, – сказал он, – примите мои извинения. Мы не можем подать вам обжаренные помидоры. Любое другое блюдо, какое пожелаете, только не обжаренные помидоры.
– Это почему же? – полюбопытствовал Ларри.
– Потому что наш гриль не работает. Понимаете, – продолжал он объяснять, – это наш первый рейс.
– Представляю себе второй, – съязвил Лесли.
– Скажите, – не унимался Ларри, – почему ваш официант задумал жарить на той плите?
– Это очень глупый парень, – ответил казначей. – У нас на судне только опытный персонал. Его демонтируют в Пирее.
– Расскажите, как вы демонтируете официантов? – не выдержал Ларри.
– Ларри, дорогой, – поспешила вмешаться мама, – господин казначей – очень занятой человек, не будем его задерживать. Пусть мне сварят яйцо.
– Благодарю, – с достоинством произнес казначей, поклонился и отступил на кухню.
– На твоем месте я довольствовался бы сырыми помидорами, – сказал Ларри. – Сама видела, как они их обжаривали. Страшно подумать, что они сделают с вареными яйцами.
– Ерунда, Ларри, – отозвалась мама. – Вареное яйцо при всем желании не испортишь.
Она ошиблась. Когда ей через десять минут принесли два яйца, они не только были сварены вкрутую, но и тщательно очищены заботливыми, однако немытыми пальцами.
– Смотрите! – воскликнул Ларри. – Какое блюдо! Сварено на совесть и покрыто пальцевыми отпечатками, которым сам Шерлок Холмс позавидовал бы!
Пришлось маме спрятать эти странные реликвии в сумочку и после завтрака незаметно выбросить их за борт, чтобы, сказала она, никого не обидеть.
– Одно я скажу, – произнес Ларри, глядя, как яйца летят в воду, – три дня питания одной только горячей анисовкой, и мы сойдем на берег худые, как щепка, и веселые, как Бахус.
Однако он тоже ошибался.
Вечерняя трапеза была, по греческим меркам, почти эпикурейской. Нам подали три блюда: первое – холодное по закону, поскольку речь шла о закусках, два остальных – холодные потому, что их подали на холодных тарелках препирающиеся, как обычно, друг с другом официанты. Тем не менее все было съедобно, и единственное недоразумение возникло, когда Марго в своих закусках обнаружила маленький глаз каракатицы. Мы не устояли против соблазна приналечь на вино и поднялись из-за стола, слегка покачиваясь, в чудном настроении.
– Вы пойти ночной клуб? – осведомился казначей, кланяясь у выхода из столовой.
– А что, – подхватил Ларри эту идею. – Пошли, устроим оргию среди пальм. Ты не забыла фигуры кадрили, мама?
– И не подумаю выставлять себя на посмешище, – гордо возразила мама. – Но от кофе и от рюмочки бренди, пожалуй, не откажусь.