- А что это такое - "полная пустышка"? - спрашивает Дик. -Просто "пустышку" я знаю, а вот что такое полная? Первый раз слышу.
Я ему объяснил. Он головой покачал, губами почмокал.
- Да, - говорит. - Это интересно. Это, - говорит, - что-то новенькое. А с кем ты ходил? С русским?
- Да, - отвечаю. - С Кириллом и с Тендером. Знаешь, наш лаборант.
- Намучился с ними, наверное…
- Ничего подобного. Вполне прилично держались ребята. Особенно Кирилл. Прирожденный сталкер, - говорю. - Ему бы опыта побольше, торопливость с него эту ребячью сбить, я бы с ним каждый день в Зону ходил.
- И каждую ночь? - спрашивает он с пьяным смешком.
- Ты это брось, - говорю. - Шутки шутками…
- Знаю, - говорит он. - Шутки шутками, а за такое и по морде можно схлопотать. Считай, что я тебе должен две плюхи…
- Кому две плюхи? - встрепенулся Гуталин. - Который здесь?
Схватили мы его за руки, еле усадили. Дик ему сигарету в зубы вставил и зажигалку поднес. Успокоили. А народу тем временем все прибавляется. Стойку уже облепили, многие столики заняты. Эрнест своих девок кликнул, бегают они, разносят кому что - кому пива, кому коктейлей, кому чистого. Я смотрю, последнее время в городе много незнакомых появилось - все больше какие-то молокососы в пестрых шарфах до полу. Я сказал об этом Дику. Дик кивнул.
- А как же, - говорит. - Начинается большое строительство. Институт три новых здания закладывает, а кроме того, Зону собираются стеной огородить - от кладбища до старого ранчо. Хорошие времена для сталкеров кончаются…
- А когда они у сталкеров были? - говорю. А сам думаю: вот тебе и на, что еще за новости? Значит, теперь не подработаешь. Ну что ж, может, это и к лучшему - соблазна меньше. Буду ходить в Зону днем, как порядочный, - деньги, конечно, не те, но зато куда безопаснее: "галоша", спецкостюм, то-се, и на патрулей наплевать… Прожить можно и на зарплату, а выпивать буду на премиальные. И такая меня тоска взяла! Опять каждый грош считать: это можно себе позволить, это нельзя себе позволить, Гуте на любую тряпку копи, в бар не ходи, ходи в кино… И серо все, серо. Каждый день серо, и каждый вечер, и каждую ночь.
Сижу я так, думаю, а Дик над ухом гудит:
- Вчера в гостинице зашел я в бар принять ночной колпачок - сидят какие-то новые. Сразу они мне не понравились. Подсаживается один ко мне и заводит разговор издалека, дает понять, что он меня знает, знает, кто я, где работаю, и намекает, что готов хорошо оплачивать разнообразные услуги…
- Шпик, - говорю я. Не очень мне интересно было все это, шпиков я здесь навидался и разговоров насчет услуг наслышался.
- Нет, милый мой, не шпик. Ты послушай. Я немножко с ним побеседовал, - осторожно, конечно, дурачка такого состроил. Его интересуют кое-какие предметы в Зоне, и при этом предметы серьезные. Аккумуляторы, "зуда", "черные брызги" и прочая бижутерия ему не нужна. А на то, что ему нужно, он только намекал.
- Так что же ему нужно? - спрашиваю я.
- "Ведьмин студень", как я понял, - говорит Дик и странно как-то на меня смотрит.
- Ах, "ведьмин студень" ему нужен! - говорю я. - А "смерть-лампа" ему, случайно, не нужна?
- Я его тоже так спросил.
- Ну?
- Представь себе, нужна.
- Да? - говорю я. - Ну так пусть сам и добывает все это. Это же раз плюнуть! "Ведьмина студня" вон полные подвалы, бери ведро да зачерпывай. Похороны за свой счет.
Дик молчит, смотрит на меня исподлобья и даже не улыбается. Что за черт, нанять он меня хочет, что ли? И тут до меня дошло.
- Подожди, - говорю. - Кто же это такой был? "Студень" запрещено даже в Институте изучать…
- Правильно, - говорит Дик неторопливо, а сам все на меня смотрит. - Исследования, представляющие потенциальную опасность для человечества. Понял теперь, кто это?
Ничего я не понимал.
- Пришельцы, что ли? - говорю.
Он расхохотался, похлопал меня по руке и говорит:
- Давай-ка лучше выпьем, простая ты душа!
- Давай, - говорю, но злюсь. Какого хрена - нашли себе простую душу, сукины дети! - Эй, - говорю, - Гуталин! Хватит спать, давай выпьем.
Нет, спит Гуталин. Положил свою черную ряшку на черный столик и спит, руки до полу свесил. Выпили мы с Диком без Гуталина.
- Ну ладно, - говорю. - Простая я там душа или сложная, а про этого типа я бы тут же донес куда следует. Уж на что я не люблю полицию, а сам бы пошел и донес.
- Угу, - говорит Дик. - А тебя бы в полиции спросили: а почему, собственно, оный тип именно к вам обратился? А?
Я помотал головой.
- Все равно. Ты, толстый боров, в городе третий год, а в Зоне ни разу не был, "ведьмин студень" только в кино видел, а посмотрел бы ты его в натуре, да что он с человеком делает - ты бы тут же и обгадился. Это, милок, страшная штука, ее из Зоны выносить нельзя… Сам знаешь, сталкеры - люди грубые, им только капусту подавай, да побольше, но на такое даже покойный Слизняк не пошел бы. Стервятник Барбридж на такое не пойдет… Я даже представить себе боюсь, кому и для чего "ведьмин студень" может понадобиться…
- Что ж, - говорит Дик, - все это правильно. Только мне, понимаешь, не хочется, чтобы в одно прекрасное утро нашли меня в постельке покончившего жизнь самоубийством. Я не сталкер, однако человек тоже грубый и деловой и жить, понимаешь, люблю. Давно живу, привык уже…
Тут Эрнест вдруг заорал из-за стойки:
- Господин Нунан! Вас к телефону!
- Вот дьявол, - говорит Дик злобно. - Опять, наверное, рекламация. Везде найдут. Извини, - говорит, - Рэд.
Встает он и уходит к телефону. А я остаюсь с Гуталином и с бутылкой, и поскольку от Гуталина проку никакого нет, то принимаюсь я за бутылку вплотную. Черт бы побрал эту Зону, нигде от нее спасения нет. Куда ни пойдешь, с кем ни заговоришь - Зона, Зона, Зона… Хорошо, конечно, Кириллу рассуждать, что из Зоны проистечет вечный мир и благорастворение воздухов. Кирилл - хороший парень, никто его дураком не назовет, наоборот - умница, но ведь он же о жизни ни черта не знает. Он же представить себе не может, сколько всякой сволочи крутится вокруг Зоны. Вот теперь пожалуйста: "ведьмин студень" кому-то понадобился. Нет, Гуталин хоть и пропойца, хоть и психованный он на религиозной почве, но иногда подумаешь-подумаешь, да и скажешь: может, действительно оставить дьяволово дьяволу? Не тронь дерьмо…
Тут усаживается на место Дика какой-то сопляк в пестром шарфе.
- Господин Шухарт? - спрашивает.
- Ну? - говорю.
- Меня зовут Креон, - говорит. - Я с Мальты.
- Ну, - говорю. - И как там у вас на Мальте?
- У нас на Мальте неплохо, но я не об этом. Меня к вам направил Эрнест.
Так, думаю. Сволочь все-таки этот Эрнест. Ни жалости в нем нет, ничего. Вот сидит парнишка - смугленький, чистенький, красавчик, не брился поди еще ни разу и девку еще ни разу не целовал, а Эрнесту все равно, ему бы только побольше народу в Зону загнать, один из трех с хабаром вернется - уже капуста…
- Ну и как поживает старина Эрнест? - спрашиваю.
Он оглянулся на стойку и говорит:
- По-моему, он неплохо поживает. Я бы с ним поменялся.
- А я бы нет, - говорю. - Выпить хочешь?
- Спасибо, я не пью.
- Ну, закури, - говорю.
- Извините, но я и не курю тоже.
- Черт тебя подери! - говорю я ему. - Так зачем тебе тогда деньги?
Он покраснел, перестал улыбаться и негромко так говорит:
- Наверное, - говорит, - это только меня касается, господин Шухарт, правда ведь?
- Что правда, то правда, - говорю я и наливаю себе на четыре пальца. В голове, надо сказать, уже немного шумит, и в теле этакая приятная расслабленность: совсем отпустила Зона. - Сейчас я пьян, -говорю. - Гуляю, как видишь. Ходил в Зону, вернулся живой и с деньгами. Это не часто бывает, чтобы живой, и уж совсем редко, чтобы с деньгами. Так что давай отложим серьезный разговор…
Тут он вскакивает, говорит "извините", и я вижу, что вернулся Дик. Стоит рядом со своим стулом, и по лицу его я понимаю - что-то случилось.