Он проник в свой гараж через тайный лаз, бесшумно убрал старое сиденье, засунул руку в корзину, осторожно достал из мешка сверток и пристроил его за пазухой. Затем он снял с гвоздя старую потертую кожанку, нашел в углу замасленное кепи и обеими руками натянул его низко на лоб. Сквозь щели ворот в полутьму гаража падали узкие полосы солнечного света, полные сверкающих пылинок, во дворе весело и азартно визжали ребятишки, и, уже собираясь уходить, он вдруг узнал голос дочки. Тогда он приник глазом к самой широкой щели и некоторое время смотрел, как Мартышка, размахивая двумя воздушными шариками, бегает вокруг новых качелей, а три старухи-соседки с вязанием на коленях сидят тут же на скамеечке и смотрят на нее, неприязненно поджав губы. Обмениваются своими паршивыми мнениями, старые кочерыжки. А ребятишки - ничего, играют с ней как ни в чем не бывало, не зря же он к ним подлизывался как умел - и горку деревянную сделал для них, и кукольный домик, и качели… И скамейку эту, на которой расселись старые кочерыжки, тоже он сделал. Ладно, сказал он одними губами, оторвался от щели, последний раз оглядел гараж и нырнул в лаз.
На юго-западной окраине города, возле заброшенной бензоколонки, что в конце Горняцкой улицы, была будка телефона-автомата. Бог знает кто теперь здесь ею пользовался - вокруг были одни заколоченные дома, а дальше к югу расстилался необозримый пустырь бывшей городской свалки. Рэдрик сел в тени будки прямо на землю и засунул руку в щель под будкой. Он нащупал пыльную промасленную бумагу и рукоять пистолета, завернутого в эту бумагу, оцинкованная коробка с патронами тоже была на месте, и мешочек с "браслетами", и старый бумажник с поддельными документами -тайник был в порядке. Тогда он снял с себя кожанку и кепи и полез за пазуху. С минуту он сидел, взвешивая на ладони фарфоровый баллончик с неодолимой и неотвратимой смертью внутри. И тут он почувствовал, как у него снова задергало щеку.
- Шухарт, - пробормотал он, не слыша своего голоса. - Что же ты, зараза, делаешь? Падаль ты, они же этой штукой всех нас передушат… -Он прижал пальцами дергающуюся щеку, но это не помогло. - Гады, -сказал он про рабочих, грузивших телевизоры на автокар. - Попались же вы мне на дороге… Кинул бы ее, стерву, обратно в Зону, и концы в воду…
Он с тоской огляделся. Над потрескавшимся асфальтом дрожал горячий воздух, угрюмо глядели заколоченные окна, по пустырю бродили пылевые чертики. Он был один.
- Ладно, - сказал он решительно. - Каждый за себя, один Бог за всех. На наш век хватит…
Торопливо, чтобы не передумать снова, он засунул баллон в кепи, а кепи завернул в кожанку. Потом он встал на колени и, навалившись, слегка накренил будку. Толстый сверток лег на дно ямки, и еще осталось много свободного места. Он осторожно опустил будку, покачал ее двумя руками и поднялся, отряхивая ладони.
- И все, - сказал он. - И никаких.
Он забрался в раскаленную духоту будки, опустил монету и набрал номер.
- Гута, - сказал он. - Ты, пожалуйста, не волнуйся. Я опять попался.
Ему было слышно, как она судорожно вздохнула, и он торопливо проговорил:
- Да ерундистика это все, месяцев шесть-восемь… и со свиданиями… Переживем. А без денег ты не будешь, деньги тебе пришлют… - Она все молчала. - Завтра утром тебя вызовут в комендатуру, там увидимся. Мартышку приведи.
- Обыска не будет? - спросила она глухо.
- А хоть бы и был. Дома все чисто. Ничего, держи хвост трубой… Уши торчком, хвост пистолетом. Взяла в мужья сталкера, теперь не жалуйся. Ну, до завтра… Имей в виду, я тебе не звонил. Целую в попку.
Он резко повесил трубку и несколько секунд стоял, изо всех сил зажмурившись, стиснув зубы так, что звенело в ушах. Потом он опять бросил монетку и набрал другой номер.
- Слушаю вас, - сказал Хрипатый.
- Говорит Шухарт, - сказал Рэдрик. - Слушайте внимательно и не перебивайте…
- Шухарт? - очень натурально удивился Хрипатый. - Какой Шухарт?
- Не перебивайте, я говорю! Я попался, бежал и сейчас иду сдаваться. Мне дадут года два с половиной или три. Жена остается без денег. Вы ее обеспечите. Чтобы она ни в чем не нуждалась, понятно? Понятно, я вас спрашиваю?
- Продолжайте, - сказал Хрипатый.
- Недалеко от того места, где мы с вами в первый раз встретились, есть телефонная будка. Там она одна, не ошибетесь. Фарфор лежит под ней. Хотите - берите, хотите - нет, но жена моя чтобы ни в чем не нуждалась. Нам с вами еще работать и работать. А если я вернусь и узнаю, что вы сыграли нечисто… Я вам не советую играть нечисто. Понятно?
- Я все понял, - сказал Хрипатый. - Спасибо. - Потом, помедлив немного, спросил: - Может быть, адвоката?
- Нет, - сказал Рэдрик. - Все деньги до последнего медяка -жене. С приветом.
Он повесил трубку, огляделся, глубоко засунул руки в карманы брюк и неторопливо пошел вверх по Горняцкой улице между пустыми, заколоченными домами.
3. РИЧАРД Г. НУНАН, 51 ГОД, ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ПОСТАВЩИКОВ ЭЛЕКТРОННОГО ОБОРУДОВАНИЯ ПРИ ХАРМОНТСКОМ ФИЛИАЛЕ МИВК
Ричард Г. Нунан сидел за столом у себя в кабинете и рисовал чертиков в огромном блокноте для деловых заметок. При этом он сочувственно улыбался, кивал лысой головой и не слушал посетителя. Он просто ждал телефонного звонка, а посетитель, доктор Пильман, лениво делал ему выговор. Или воображал, что делает ему выговор. Или хотел заставить себя поверить, будто делает ему выговор.
- Мы все это учтем, Валентин, - сказал наконец Нунан, дорисовав десятого для ровного счета чертика и захлопнув блокнот. - В самом деле, безобразие…
Валентин протянул тонкую руку и аккуратно стряхнул пепел в пепельницу.
- И что же именно вы учтете? - вежливо осведомился он.
- А все, что вы сказали, - весело ответил Нунан, откидываясь в кресле. - До последнего слова.
- А что я сказал?
- Это несущественно, - произнес Нунан. - Что бы вы ни сказали, все будет учтено.
Валентин (доктор Валентин Пильман, лауреат Нобелевской премии и все такое прочее) сидел перед ним в глубоком кресле, маленький, изящный, аккуратный, на замшевой курточке - ни пятнышка, на поддернутых брюках - ни морщинки; ослепительная рубашка, строгий одноцветный галстук, сияющие ботинки, на тонких бледных губах - ехидная улыбочка, огромные черные очки скрывают глаза, над широким низким лбом - черные волосы жестким ежиком.
- По-моему, вам зря платят ваше фантастическое жалованье, -сказал он. - Мало того, Дик, по-моему, вы еще и саботажник.
- Чш-ш-ш! - произнес Нунан шепотом. - Ради бога, не так громко.
- В самом деле, - продолжал Валентин. - Я довольно давно слежу за вами: по-моему, вы совсем не работаете…
- Одну минутку! - прервал его Нунан и протестующе помахал розовым толстым пальцем. - Как это не работаю? Разве хоть одна рекламация осталась без последствий?
- Не знаю, - сказал Валентин и снова стряхнул пепел. - Приходит хорошее оборудование, приходит плохое оборудование. Хорошее приходит чаще, а при чем здесь вы - не знаю.
- А вот если бы не я, - возразил Нунан, - хорошее приходило бы реже. Кроме того, вы, ученые, все время портите хорошее оборудование, а потом заявляете рекламации, и кто вас тогда покрывает? Вот, например, что вы сделали с "ищейкой"? Великолепный аппарат, блестяще показал себя в геологоразведке, устойчивый, автономный… А вы гоняли его в совершенно ненормальных режимах, запалили механизм, как скаковую лошадь…
- Напоили не вовремя и не задали овса… - заметил Валентин. -Конюх вы, Дик, а не промышленник!
- Конюх, - задумчиво повторил Нунан. - Это уже лучше. Вот несколько лет назад здесь работал доктор Панов, вы его, наверное, знали, он потом погиб… Так вот, он полагал, что мое призвание - разводить крокодилов.
- Я читал его работы, - сказал Валентин. - Очень серьезный и обстоятельный человек. На вашем месте я бы призадумался над его словами.