— Сюда, пожалуйста, — сказал человек, впустивший его, и они двинулись по мощеной дорожке, огибавшей дом.
— Я — Грейнер. Как вас зовут?
— Томбс, — отозвался Святой.
Над крыльцом горел фонарь, и впервые смог он лучше рассмотреть хозяина, пока тот изучал его. Но для Саймона результаты были ошеломляющими.
Робин Грейнер был на голову ниже его, тощий, как щепка, кроме того, его худобу подчеркивал костюм в розовато-лиловую полоску, плотно облегавший фигуру. Зеленые замшевые туфли, яично-желтые носки, выглядывавшие из-под брюк, и бледно-розовая рубашка дополняли картину, которую венчало узкое, как лезвие топора, лицо. Рот его представлял совершенно горизонтальную щель в туго натянутой коже. С первого взгляда только глаза, казалось, оправдывали тот неподдельный ужас, который испытывала при словах о нем Кристина Ванлинден. Хозяин, не мигая, непроницаемо смотрел сквозь роговые очки.
— Входите, — повторил Грейнер.
С этими словами он распахнул дверь, которая вела в небольшой холл без мебели, за которым виднелась открытая, хорошо освещенная веранда. По другую сторону холла виднелись еще несколько дверей, одна из них была приоткрыта.
И, поднимаясь по ступенькам, Саймон услышал то, от чего его сердце учащенно забилось. Это был голос, дрожавший от ярости и в то же время от страха. Саймону удалось расслышать каждое слово, как будто говоривший обращался к нему и стоял рядом.
— Я говорю вам, у меня никогда не было этого чертова билета. Я только начал искать его в карманах Джориса, как эта свинья набросилась на меня. Если он кому-то и достался, так это ему!
Глава 3
Как Саймон Темплер читал газету, а Робин Грейнер надел свою шляпу
Каким-то сверхъестественным усилием Саймону удалось сохранить хладнокровие, и он спокойно продолжал подниматься по ступенькам. Поскольку Грейнер отступил в сторону, пропуская его вперед, и они оказались лицом к лицу, это делало его задачу еще труднее, но к тому времени, как он прошел в холл и снова повернулся к Грейнеру, щекотливая ситуация благополучно завершилась. Саймон остановился и закурил, прекрасно сознавая, что Робин внимательно следит за ним. Ни словом, ни жестом не выдал он своего волнения. Да и что особенного произошло? До них всего лишь донеслись невнятные обрывки чьей-то речи…
Грейнер, казалось, был удовлетворен результатами наблюдения. Он повернулся к двери и нажал кнопку выключателя, укрепленную возле нее. Святой был озадачен, так как ничего не произошло, и свет продолжал гореть. Только услышав знакомое царапанье лап по булыжникам и какую-то возню за дверью, он понял, почему у собак были такие короткие поводки. Нажатие кнопки явно приводило в действие механизм, отцеплявший их от столба. Когда любой посетитель проходил в дом, собак спускали снова.
Ни одного слова больше не доносилось из-за приоткрытой двери, молчание затягивалось, наконец Робин подошел к ней и толкнул ее рукой.
— Это мои друзья, мистер Томбс.
Саймон окинул комнату рассеянным взглядом. Она была обставлена по-современному, но так безвкусно, что просто резало глаз. Ярко-красные шторы, клетчатый фиолетово-оранжевый ковер, стулья обтянуты ядовито-зеленым гобеленом. Массивные стулья контрастировали с маленьким стеклянным столиком. Везде, где только можно, стояли дешевые аляповатые вазы, безвкусные статуэтки из фарфора. Эта комната так подходила Робину Грейнеру, что просто трудно было представить его в другой обстановке.
Но Саймон Темплер не столько рассматривал убранство комнаты, сколько людей, находившихся в ней. Их было трое, и ему едва удалось сдержать улыбку — по крайней мере двое носили отметины недавней стычки.
— Мистер Палермо, — жеманно произнес Грейнер своим высоким голосом, представив худощавого темноволосого джентльмена с ухоженными усиками и смуглым лицом, которое несколько портило кровоподтек всех оттенков вечернего заката вокруг правого глаза и изрядно распухший след удара каблуком на левой щеке.