Когда Луиза вернулась на террасу, еле удерживая в руках пироги, они успели так отделать кузнеца, что она его не узнала. В правой руке он крепко сжимал серебряный колокольчик, поэтому забрать его было невозможно. Колокольчик звенел не переставая, пока они заворачивали его вместе с останками кузнеца в тяжелый кожаный фартук, и смолк, только когда туго перетянутые веревкой части тела кузнеца опустились на дно озера.
Сделав свое дело, мужчины потянулись к шлангам и пирогам, потом все разом схватили Луизу чуть пониже колена и держали до тех пор, пока она не упала в обморок, от которого уже не очнулась.
СВАДЬБА
В наших краях все знают, почему сын хозяина местного ресторанчика, молчаливый, немного близорукий юноша с ржаво-красными и пухлыми губами, который весь вечер безучастно разносил, собирал, наполнял и вновь разносил бокалы, рано поутру взобрался на сцену и грохнул полный поднос посуды на голову трубачу, только-только приложившему инструмент к губам, чтобы исполнить последний туш в честь молодоженов, причем грохнул с такой силой, что у бедняги-музыканта кровь хлынула из ушей и носа.
Всего несколько часов назад жених и невеста выглядели так, как им и подобает: стоя рядом, скаля зубы, до боли упираясь друг в друга локтями и зажав в свободных руках бокалы, они так ослепительно улыбались многочисленной родне, будто могли позволить себе свадебного фотографа.
Позже уже никому не было дела до музыки. На сцене рядом с трубачом сидел клавишник за пластиковым пианино, а пары кружились в танце, наступая друг другу на ноги. Среди танцующих словно лис рыскал отец невесты и каждому на ухо нашептывал, что этот праздник для него — сущее разорение, ведь и жаркое на столах, и бочки из погреба — все за его счет, да и оркестр давно бы разбежался, если б не он. Говоря это, отец невесты шумно втягивал дряблые щеки, так что в полутьме скудно украшенного зала и вправду выглядел больным. Но двоюродные дядья отчаянно старались в танце незаметно заманить своих племянниц через зал к барной стойке и лишь ободряюще хлопали его по плечу, а племянницы кричали, что все это люди делают ради большой и чистой любви, и опрокидывали двойную.
Когда хмурый трубач начал играть второй туш в честь молодоженов, невеста, сидя за столом, рыдала в голос. А пока она утирала скатертью штукатурку с лица, мать пыталась спасти ее прическу, которая постоянно съезжала на лоб, потому что венок на голове был закреплен плохо, даже двух танцев не выдержал. Она это сделала нарочно, кричала мать невесты, а отец жениха, на плече у которого висела невестина сестра, кивнул на стенные часы в зале — мол, уже почти полночь — и придвинул сватье рюмку шнапса. Да все уже, чего зря стараешься! — сказал он, и мать невесты одним глотком осушила рюмку с видом человека, только что удачно продавшего лошадь.
В полночь оркестр исполнил жиденький свадебный марш, заставивший гостей снова встать со стульев, хотя твердо на ногах уже никто не стоял. Все как один набросились на невесту, которая, закрыв голову руками, присела на корточки и норовила залезть под стол. Но двоюродные дядья все же ухватили ее за краешек платья и вытащили обратно на середину зала. Под крики и ор гости сорвали с ее головы венок и фату, отчего свадебная прическа окончательно развалилась. Венок пролетел наискось через всю комнату и угодил прямиком на поднос с бокалами в трясущихся руках у сына хозяина, который, раскрасневшись еще больше, безуспешно пытался добраться до спасительного стола. Племянницы, улизнув от своих дядьев, стайкой окружили парня, нацепили венок ему на голову и закричали: ты следующий! Остальные гости тем временем, поделив между собой добычу, тщетно старались приладить к шляпам и петлицам лоскутки, оставшиеся от фаты невесты, но у них ничего не получалось, потому что все смеялись, да и вообще еле держались на ногах.
Сын хозяина между тем работал без устали. Тенью скользил он по залу, и с каждым налитым бокалом фигура его словно теряла вес и очертания. За стойкой бара на разливе неподвижно стоял сам хозяин. Мы осушим все бочки до дна, кричал отец жениха, в такт своим словам помахивая вытянутой левой рукой, в которой держал правую туфлю невесты. Дядья прислонились к стенам, точно бревна, уже не понимая, к какой части семьи относятся. Медленно, словно талый снег с крыш, они сползли на пол, где заснули на плечах друг у друга, будто никогда и не ведали вражды.
Когда заметили, что жених один, без невесты, было уже далеко за полночь. Жених лежал под столом, совершенно неспособный следовать свадебным обычаям. Никто не горел желанием разыскивать невесту, ведь все попеременно пили и спали, вдобавок погода оставляла желать лучшего. Потому-то выбор пал на сына хозяина, которого, во-первых, считали по-детски невинным, во-вторых, он был трезвым, в-третьих, все спокойно могли обойтись без него, да и кто-то же, в конце концов, должен был пойти на поиски. Лишь хозяин решил на время оставить свой пост. Жениться — не учиться, а учиться — не жениться! — вскричал он, но сваты в едином порыве, словно братья, удерживали его, пока сын размашистым шагом не покинул зал.