Но сидеть еще час или два одному мне тоже не улыбалось.
Ли забралась в палатку и включила переносной светильник. Он излучал флуоресцентный свет. В какой-то степени он помог мне принять решение. Здесь, в вечернем лесу, окруженный деревьями, я почувствовал себя последним посетителем в баре. Время закрываться, шторы задвинуты, свет приглушен. День закончен. И мне тоже пора спать.
Ли снова появилась в поле зрения, со стаканчиком и зубной щеткой. Она серьезно занялась этой процедурой, а затем поползла назад в палатку, и вернулась с каким-то морщинистым свертком желтого цвета. Я молча наблюдал, как она его разворачивает. Это было нечто вроде широкого плаща или пончо. Ли натянула его на себя, закутавшись полностью, снаружи оказалась одна голова. "Ли, какого черта ты это делаешь?", - удивленно спросил я.
Я уже знал ответ до того, как закончил фразу. "Забыла горшок в машине?" ухмыльнулся я.
Молчание.
"Эй, а я то думал, эти современные палатки оборудованы унитазами!"
Она сердито сверкнула взглядом. "Мужчина! Если соберешься пописать, будь добр, делай это ниже по склону, чтобы твой ручей не подмочил мою палатку. И помалкивай!"
Как будто я был виноват, что по некоторым причинам писаю с большим удобством.
"Да ты посмотри на себя! Ты что, соблюдаешь шариат? Господи, Ли, просто присядь и пожурчи под навесом - я обещаю, что закрою глаза, заткну уши, и зажму нос прищепкой... "
"Заткнись!" - прорычала она, и скрылась под дождем.
Что-то не склеивалось у меня с образом сестры. Я готов был предположить, что с ее опытом и любовью к походам она могла вполне пустить под себя струйку в то время, когда мы сидели на полене под дождем, и черта с два я бы это заметил.
Вернувшись под навес, Ли демонстративно встряхнула пончо, слегка меня забрызгав, затем вывесила его на сук сушиться. Прошипев: "Спокойной ночи", залезла в свою нору и затихла там.
Пока ее палатка была прекрасно освещена внутри, бросая свет на полянку, я решил почистить зубы. Сделав это, я отошел в сторонку и с удовольствием пописал в сторону дождя, как и советовала сестричка.
Когда я стряхивал последние капли, то произошло странное дело - мой член вздрогнул, и принялся быстро увеличиваться в размерах. "Эй, дружище!" удивленно сказал я ему. Дело в том, что образ Линды витал передо мной уже некоторое время. "А ну-ка, назад!" Конечно, пенис удобная и полезная штука, чтобы как-нибудь пописать в лесу. Но Ли, как и любой представитель беспенисной части населения, вряд-ли осознает, насколько тревожным может быть ощущение этого аппарата, постоянно болтающегося у тебя между ног.
Дело принимало нежелательный оборот. Забудь о Линде, сказал я себе. Забудь о Линде! Забудь о Линде! Черт!
Неподалеку раздалось шуршание, и я обернулся. Звук исходил из палатки Ли. Просвечиваясь сквозь ткань, я ясно увидел ее силуэт. Тень Ли, снимающей шорты.
Эй, погляди-ка! Кто-то разворачивает мой подарок на Рождество!
Вот дерьмо! Я зарычал, быстро влезая в штаны и укладывая свой капризный инструмент. Может, спрятать его куда-нибудь на время? Боже всемогущий! Забудь о Линде! Забудь о Линде!
На мое счастье, свет в палатке Ли наконец-то погас, предоставив мне добираться до своей палатки в темноте. Хорошее дело! А впереди меня ждало несколько часов увлекательной бессонницы.
(Ждите продолжения, друзья... щас начнется)
Часть 2
* * *
Я проснулся посреди ночи. Дождь сбавил темп, но не прекратился. Его музыкальные звуки вновь пробудили во мне желание опорожниться, и -- матерь божья! Я обнаружил, что мой спальный мешок промок насквозь. Ощущение было, что я лежу в холодной луже. Я принялся ворочаться в темноте с боку на бок, пока не осознал бесполезность этого занятия.
Понемногу приходя в себя, я понял, что случилась. Чертова палатка от старости давно лишилась водоотталкивающего слоя, и пропускала влагу уже несколько часов. Я потрогал ткань - она была насквозь мокрая.
"Дерьмо!" Я понял, что жутко облажался. В молодости, будучи скаутом, я не допустил бы такой оплошности. Переворачиваясь, я слышал, как спальный мешок издает противные чавкающие звуки. После непродолжительных попыток найти сухое место в палатке, я сдался и выбрался наружу.
Было холодно, у меня зуб на зуб не попадал. Казалось, даже кости промокли и смерзлись. Я доковылял до кострища. Под пеплом еле светились неостывшие угольки. Я подбросил хорошую связку дров сверху, поковырял палкой и сел поближе, ожидая, пока разгорится костер. Ночь удовольствий продолжалась.
Пламя быстро охватило поленья, и уже через пять минут я почувствовал себя, как кусок бекона на сковороде. Волшебство! Промокшая одежда на мне начала дымиться, но только спереди. Спиной я ощущал ледяной холод. Нужно было изобрести другие способы прогреться. Плохо было то, что я не получил достаточную порцию калорий на ужин, не считая проклятых фруктовых сушек, поэтому мой организм не справлялся с самообогревом. Я еле заставлял его держаться прямо и не падать.
Я представил себе раскаленные радиаторы в моей квартире. От них струится тепло. М-мм. Как приятно. Мне так жарко, что я вынужден раздеться. Господи, со мной Линда, как я мог забыть. Она стоит рядом, полураздетая, дрожащая. Я опускаюсь на колени перед ней, трогаю языком пониже пупка, и медленно, ме-едленно стягиваю с нею трусики.
Мои мечтания прервали посторонние звуки. Затем раздался взрывной кашель, я обернулся, увидев Ли с заспанным лицом, выползающую из палатки. Палатка была ярко освещена внутри флуоресцентным светом. Девушка была одета, как на парад: та самая утепленная курточка, спортивные трусы, и незашнурованные ботинки на босу ногу.
"Господи, Дэниэл, что происходит? Если ты желаешь моей смерти через удушение, тебе достаточно было заглянуть в палатку и придушить меня подушкой." Она закашлялась.
"Я голоден," - огрызнулся я. "Вот, поджариваю себя на вертеле."
"Бог мой, да открой же заслонку!"
"Ты что, бредишь? Какую к черту заслонку?"
Ли обреченно вздохнула, преувеличено глубоко, и поэтому не удержалась от очередного приступа кашля. Затем занялась делом - отбросила поленья подальше от костра, затоптала дымящиеся головешки. Она дернула свисающую сверху веревку от тента, которую у никогда не замечал, и край брезента приподнялся, открывая окошко, через которое чудесным образом мгновенно улетучился весь дым.
Она молча стояла, вглядываясь в темноту отступающей ночи, словно желая призвать ее в свидетели свершившемуся чуду. Она сама мне казалась чудом освещенная красным заревом от огня. Длинные стройные ноги с кожей цвета старого золота. Обтянутые трусами ягодицы показались мне слишком возбуждающим зрелищем, тем более что мой мозг еще толком не остыл от недавних видений голенькой Линды.
Она повернулась ко мне: "Чем ты тут занимаешься, в конце концов?"
Я быстро отвел глаза. "Сохраняю огонь." Так, глазел на твою попку. А сейчас пытаюсь не смотреть на холмик у тебя между ног...
"Ну-ну."
"В основном, хотел согреться. Страшно замерз."
"О чем ты говоришь? Сейчас вовсе не холодно. Глянь-ка на меня - стою тут полуголая, и хоть бы один пупырышек гусиной кожи."
"Между нами лежит пропасть, сестричка. День и ночь, река и пустыня," - я отвернул манжеты, чтобы проиллюстировать этот факт. Костер тут же зашипел от стекающех капель воды.
"Дэниэл! Как это случилось?"
"Я намочил свою постельку. Или наоборот... Или что-то залило меня, постель, и все остальное. Это грустная, грустная история. Видишь эту палатку? Это не палатка, это дерьмо, через которое просачивается весь этот чертовый поток с неба."
Она фыркнула с презрением: "Но ты мог это предвидеть!"
"Дерьмо!" - зло сказал я. "Ничего я не мог предвидеть! Я не колдун и не синоптик, твою мать. И даже если бы я знал этот дерьмовый прогноз погоды, я бы все равно ни черта бы не предвидел. Этот твой чертов лес, и вшивый пикник, на черта он вообще сдался, хотел бы я знать?" - тут меня передернуло, и зубы принялись выстукивать марш гвардейцев, так что обличительную речь пришлось прервать.