Амброзио умел добавить в разговор нужную дозу печали, упрека, сочувствия, чтобы не обидеть собеседника. Лука Деранте снова покачал головой: нет, нет, казалось, соглашался он, нет, я далеко не образец. Однако я никогда не кололся этой мерзостью, как бедняга Антонио.
- Как и когда вы с ним познакомились?
- Около книжного киоска, в Порта Венеция. Он подарил мне новый журнал. Вы никогда не слышали про остров Оак? Нет? О нем никто не знает, однако двести лет назад трое молодых людей на этом необитаемом острове обнаружили странный колодец, и когда постепенно стали спускаться вглубь, они увидели каменные плиты с таинственными надписями и две длинные галереи...
- Он подарил вам журнал, а вы предложили ему жилье?
- Эти галереи вели в потайную комнату. Да, я разрешил ему спать на топчане рядом со мной. У него не было пристанища, сестра выгнала его, и поступила плохо. На острове, как утверждает большинство исследователей, должны находиться сокровища капитана Кидда... Антонио сейчас в морге?
- Да. А вы как проводите время? - спросил Амброзио, предложив ему сигарету.
Он взял, попросил еще одну и обе аккуратно положил в карман плаща.
- Как-то перебиваюсь. Ну, а о хрустальном черепе вы слышали? Человеческий череп в натуральную величину, вырубленный из одного куска горного хрусталя. Невероятно, но его обтачивали песком на протяжении ста пятидесяти лет, представляете? Целые поколения мастеров. Разве не фантастика? У меня хватает еды, не много вредных привычек, живу, как мне нравится, без расписаний, обязанностей и прочего. Никто до сих пор так и не установил, когда был изготовлен этот череп.
- Кто убил Антонио?
- Часто у него не было денег на дозы.
- А как он зарабатывал?
- Находил выход.
- Каким образом?
- Вы отлично знаете, комиссар: распространял товар за других. Всегда так бывает, разве нет? Его зоны? Кто его знает, я предпочитаю местные базарчики, выставку Сенигаллия, Луна-парки.., у меня другие мысли. Если заводятся монеты, играю на бегах. Мне говорили, что он ходил в Парк делла Базилике, на улице Конка ди Навильо.
- Так... Ну, а вы... Чем вы занимались до этого подвала и местных базарчиков?
- Учительствовал. Был младшим наставником в Треццано. Знаете, где это?
- На восточной окраине. А что случилось?
Он опустил голову.
- Я все равно узнаю. - Кивком головы комиссар отослал Де Луку. Деранте вздохнул, с трудом подбирая слова:
- Думаю, что это из-за детей... Говорили, что я интересовался ими, слишком интересовался.
- Это была правда?
- Они все преувеличивали, рассказывали про меня всякие гадости. Они меня довели до ручки. Кончилось тем, что я на целый месяц слег в больницу. И теперь почти ничего не слышу на одно ухо. Кое-кто хотел меня убить. Они просто озверели.
- А если без сплетен, вы интересовались детьми или нет? Я хочу услышать это от вас.
- Да.
- Ас Антонио?
- Мне было жалко его. - Только жалко?
- Нет.
- Я понимаю.
- Не думаю, что вы поняли, комиссар. С Антонио было совсем другое. У него была нежная душа, чувственность, которую другие не замечали. Если бы не наркотики, он был бы милым юношей, поверьте мне. Дело в том, что у человека от рождения определенный склад ума, характера, и ничего с этим не поделать. Это сильнее тебя. Это как требовать изменить цвет кожи. Сколько негров хотели бы стать белыми. Антонио жил в мелкобуржуазной семье. Для детей тонких, легко ранимых это трагедия, настоящая трагедия, спросите у его сестры. Вот где пружина, толкнувшая его к наркотикам.
- И еще гомосексуализм.
- Да, так получается.
Перед Амброзио на столе лежало несколько газет. Один из заголовков гласил: "Скандал на Мемориальном".
Сообщалось о стрельбе на улице Мессина, статья обращала внимание на грязные скопища гомосексуалистов у ворот кладбища, публиковалось фото на четыре колонки с подписью: "В пятидесяти метрах от святой усыпальницы и праха Алессандро Манцони". На снимке были мальчики в женских платьях, ожидающие клиентов.
- Читаете газеты?
- Те, которые нахожу в урнах.
- Знаете, что написал один репортер? По его мнению, между смертью парня, застреленного в скверике около кладбища, и убийством вашего друга Антонио есть нить, которая их связывает. Он называет это исполнением.
Рот у Деранте оставался полуоткрытым, как у покойника.
- Я прочитаю место, которое меня заинтересовало. - Комиссар перелистал вечернюю газету и остановился на одной статье:
- Вот послушайте. "Создается впечатление, что одинокий исполнитель, вооруженный пистолетом крупного калибра, шел по следу обреченных бездельников и наркоманов, что он решил уничтожить тех, кто делает невыносимой жизнь в Милане". Что вы об этом думаете?
- Я никогда не ложусь спать поздно. Не люблю гулять ночью.
- Ясно. У меня просьба. Если вам вспомнится какое-то имя, привычки Антонио, что-нибудь, что может навести меня на след убийцы, я был бы очень вам благодарен.
Он дал ему визитку с номерами телефонов. В кабинет вошел Де Лука.
- Тут девушка хочет поговорить с вами.
- Кто? Надя Широ? Пусть войдет. Лука впустил ее.
- Комиссар, я была на улице Таджура и обошла соседние дома. Никто ничего не видел, кто-то слышал выстрелы, но не придал этому значения. Есть одна старушка, которая живет на первом этаже и страдает бессонницей. Каждую ночь, как стемнеет, сидит у окна и...
- Что она видела?
- Ничего особенного. Парня нашли под тем деревом...
- Под яблоней, - уточнил Амброзио.
- Около дерева стояла машина темно-оливкового цвета. Как она говорит, эта машина стояла там несколько дней и иногда служила одной парочке для амурных дел. В ночь убийства эта парочка пришла пешком. Закрылись в машине, а потом, минут пятнадцать спустя, ушли.
- А потом?
- Старушка говорит, что примерно через час увидела парня в темной куртке, с длинными волосами, который возился с дверцей машины. Открыл, некоторое время был внутри. Шел дождь, она подумала, что парень просто решил укрыться.
- Дальше!
- Дальше ничего, комиссар. Она пошла спать. Проснулась в три часа ночи, потому что началось большое движение.
- Она слышала выстрелы?
- Вроде слышала. Вообще-то, по-моему, Антонио приходил, чтобы в машине сделать себе укол. Кстати, старушка, перед тем как идти спать, заметила в машине свет. Как будто парень, который туда забрался, светил зажигалкой. Мне кажется, все ясно.