«Что ж ты приперся к ней? — пытал глумливо червячок. — Просто так? Бинтоваться-греться? Кажется, она сумеет тебя согреть. Или не мучайся, такси под дождем карауль».
На пухлых губах Кати блуждала ухмылка. Словно она читала его мысли, потаенные, позорные.
Антон шагнул к макияжному столику, заставленному косметикой. Зеркало в витой раме было заклеено полиэтиленом. Пленка крепилась с помощью скотча.
— И что это за забава такая? — спросил он. — Мы в детстве в контакт играли, в вышибалы, фишки. Девочки — в резинки. А такую игру не помню.
— Повезло вам. — Улыбка завяла.
На экране маршировали карточные солдаты.
— Кого вы там видите? — спросил Антон. — Это ты надоумила Аньку зеркал бояться?
— Да нет. — Катя состроила безразличную мину. — Это традиция русская. Если в доме — покойник, надо занавешивать зеркала. Матвея сегодня домой привезли, так что он там. — Катя подняла взгляд. Антон посмотрел туда же, будто мертвец мог парить под потолком, скрестив руки. — Традиция, — повторила Катя. Она потянулась, картинно зевнула, выпятила юную грудь. Знала, что хороша, и умело этим пользовалась, бестия.
«Надо сыпаться», — подумал Антон. И продолжил стоять, будто примагниченный к шустрой девице.
— Что тебе, Сергеич, мелкая рассказала?
— Кто? А… ничего такого. У нас… сложные отношения сейчас.
— У нее со всеми сложные отношения. Ходит за мной хвостом. Я говорю: «Ань, я взрослая тетка, ты у меня гадостям научишься».
Катя подчеркнула слово «гадости», стрельнула глазищами.
— Я с ней побеседую, — сказал Антон.
— Побеседуй.
— Только, по-моему, это вы к ней ходите. Собираться негде, а?
Оглушительная трель прокатилась по комнатам. Антону вдруг вспомнились телешоу: коварные девчонки, заманивавшие мужчин в свои гнездышки, чтобы потом шантажировать полицией.
— Не бойся, — проходя мимо, Катя невзначай погладила его по плечу. — Тетки до среды не будет. Это Чижик.
— Кто?
— Чижик-Пыжик. Соседей, Сергеевич, знать надо.
Гость уже не звонил — настойчиво колотил в дверь.
— Чижик! — закатила глаза Катя.
Мол, чего еще от него ждать.
Коридорный мрак пожрал тонкий девичий силуэт. Антон выдохнул. Ну и Катька! Бойкая, переспелая. Уйти бы, не подыгрывать… Вместо этого он приблизился к макияжному столику. Подцепил пальцами отклеившийся уголок пленки, потянул.
Лицо в зеркале было темным, чужим. Он вспомнил, как мальчишкой вызывал Кровавую Мэри. Заперся в туалете с одноклассницей Нинкой Ерошкиной. Страх и секс совместимы, разве нет? Нинка держала свечу (фаллический символ), он трижды позвал Кровавую Мэри, но никто не явился из туннеля над рукомойником.
В коридоре загрохотало.
Антон прижал к раме уголок пленки. Скрыл улики преступления.
— Короче, есть идея, — сказал парнишка, задком входя в гостиную. — Я тут с одним мужиком сконтачился. Он в этой фигне сечет… умный…
Катя кашлянула. Парнишка обернулся. Лопоухий, кучерявый, в руке — черно-оранжевая рация с антенной. Всплыло подзабытое словечко «уоки-токи».
— Драсьте, — буркнул Чижик.
— Знакомься, Сань, — сказала Катя. — Анькин папка.
— Привет. — Антон взглянул на рацию. — Новый айфон?
— Смешно, — не улыбнулся парень.
Казалось, вслед за ним в квартиру вторглась армада теней. Будто громадная лапа заползла в гостиную, перехлестнулась через притолоку и бесшумно скребла потолок. Тени-пальцы расчертили помещение.
— Может, я позже зайду? — предложил Чижик.
— Расслабься, — велела Катя. — Антон — свой человек. Он в теме.
— В какой теме? — вскинул Антон бровь.
— Зеркал.
— А что с зеркалами?
— Сквозь них, — сказал Чижик несмело, — приходит она.
— Они… она… Пиковая Дама? — догадался Антон.
Чижик серьезно кивнул. Катя обогнула гостей, послюнявила палец и закрепила уголок полиэтилена.
«Заигрались, — констатировал Антон. — Реальность с вымыслом путают».
— Зеркала, — произнес Чижик поучительно, — это граница. Про них столько легенд сочинили. Вот, например, японцы говорят о Ханоко-сан. Призрак девушки, который появляется, если в зеркало ее имя прокричать. Но это байки…
— А про Пиковую Даму, стало быть, не байки?
— Ясно. — Чижик порывисто двинулся к выходу.
— Да брось, — сказала Катя. — Антон притворится, что верит.