-Он только сегодня пришел в сознание.. Я не видела его больше недели..-забормотала я.
-Девушка, я Вам русским языком сказала, посещение больных строго с 17 до 20 часов. Сейчас обход! Посторонних быть не должно! Покиньте отделение!
Видя, что я стою и не собираюсь двигаться с места, она сердито повысила голос:
-Вы ведете себя недопустимо! Немедленно покиньте отделение или я вызову охрану!
Я молча повернулась и зашагала к выходу.
-Не расстраивайся, -утешала я себя. -Ты так долго ждала, что вполне можешь подождать еще немного. Сегодня у тебя радостный день и не нужно портить его из-за пустяков.
День прошел как в тумане. Все валилось из рук и даже самые простые вопросы ставили в тупик, я никак не могла сосредоточиться и думать о чем-либо, кроме предстоящей встречи с дедом. Ровно в шесть вечера, не задерживаясь ни на минуту, я покинула рабочее место и выскочила на улицу. А еще через полчаса я уже стояла на пороге палаты № 12.
Палата была маленькая, всего на двоих. Койка справа пустовала, а на койке слева лежал человек, в котором я с трудом узнала деда. Повязка на голове и седая щетина на впалых щеках изменили его до неузнаваемости. Никогда раньше он не выглядел таким старым и беззащитным. Укрытый до подбородка серым байковым одеялом, дед лежал с закрытыми глазами и, похоже, спал. Стараясь не шуметь, я на цыпочках прошла к тумбочке и стала выгружать в нее все, что притащила с собой. Я не знала точно, что можно давать таким больным, как он, поэтому накупила соков, всевозможных фруктов, йогуртов, кефира. Покончив с затариванием тумбочки, я повернулась к деду и увидела, что глаза его открыты.
-Привет! Мне разрешили тебя увидеть!-тихо сказала я.
-Это хорошо!-слабо улыбнулся он и снова закрыл глаза.
Я придвинула стул поближе к кровати и замерла на нем, не спуская глаз с деда. В восемь часов поднялась, осторожно поцеловала его в колючую щеку и отправилась домой. Дед так и не проснулся.
Теперь каждый день был наполнен нетерпеливым ожиданием вечерней встречи с дедом. Я приходила сразу после работы, садилась рядом с кроватью и терпеливо ждала, когда он проснется. В короткие минуты бодрствования, я его кормила, читала ему газету или просто молча держала за руку. Эти периоды изо дня в день становились все длинней и это вселяло надежду. Но окончательно я поверила в его выздоровление в тот день, когда он потребовал принести из дома бритву.
Этот день был знаменателен еще и тем, что мы впервые заговорили о событиях того трагического вечера. Дед лежал с закрытыми глазами и, казалось, дремал, как вдруг спросил:
-Их, конечно, не нашли?
Я сразу поняла, кого он имеет ввиду и ответила:
-Их ищут, но пока не нашли.
-Так сказал и следователь, что приходил сюда днем.
Я подождала немного в надежде, что что-то скажет, но дед лежал с закрытыми глазами и молчал. Тогда я набралась решимости и спросила:
-Дедушка, если тебе не трудно... Скажи мне, что произошло?
Он некоторое время помолчал, потом заговорил:
-Накануне, днем, мне позвонила девушка. Такой приятный, юный голос, хорошая речь образованного человека. Она представилась сотрудником молодежной газеты, сказала, что намерена написать статью о ветеранах войны. Сказала, что она начинающий журналист, это ее первая большая статья и она очень просит не отказываться и дать ей интервью. Я поинтересовался, откуда ей известно обо мне. Она ответила, что ей посоветовали обратиться ко мне в городском совете ветеранов. Ты знаешь, такое уже бывало раньше, поэтому я не удивился и мы договорились о встрече на следующий день в семь вечера. Раньше никак не могла, должна была ехать в область делать репортаж.
Дед замолчал, длинная речь его утомила. Я же не торопила, ожидая, когда он соберется с силами. Отдохнув, он заговорил снова:
- Где-то в шесть вечера девушка перезвонила, извинилась, сказала,что задерживается и в Москву приедет не раньше девяти. Я предложил ей перенести всречу на другой день. Она согласилась, но потом начала сетовать на то, что ее поджимают сроки, что у нее недостаточно опыта и ей придется не один раз переделывать статью и повернула разговор как-то так, что мне ее стало жаль и я сам предложил не откладывать встречу. Она рассыпалась в благодарностях и мы договорились на девять вечера. Ты же знаешь, я-полуночник и это время мне не показалось поздним. В девять она не появилась и я решил, что она не смогла приехать. Около одиннадцати в дверь позвонили. Я открыл, на пороге стояли парень с девушкой. Знаешь, все было так обычно, что я не заподозрил ничего плохого. Девушка извинилась за опоздание, сказала, что ее спутник-фотограф из их же газеты, они вместе ездили делать репортаж. Я пригласил их пройти в кабинет. Я шел впереди, они сзади. Хорошо помню, как я вошел в комнату, дошел до стола, потом все.. темнота.
-Дедушка, а какие они были, эти двое? Ты мог бы их описать?
-Парня я плохо запомнил, он все время сзади держался и молчал. Помню только, что высокий, крепкий, в темной куртке. Девушку я запомнил лучше: очень хорошенькая блондинка, тонкие черты лица, маленький носик и очень большие светлые глаза. В общем, красавица. Ее я может быть еще бы и узнал, его -нет.
Дед замолчал, закрыл глаза и через минуту я услышала слабое посапывание.
Я сидела около мирно спящего деда и размышляла. Его рассказ сбил меня с толку. Я уже свыклась с мыслью, что на деда напали дружки Калины и появление нового лица в этой истории меня удивило. Потом я решила, что банда могла быть значительно многочисленне, чем я предполагала и одним из ее членов вполне могла оказаться молодая девушка. Однако, по мере рассказа у меня в голове стали зарождаться смутные подозрения, которые окрепли, когда дед описал внешность "журналистки". Она мне напомнила Галку! Как только до меня это дошло, я попыталась отбросить эту идею прочь. Галка в банде Калины? Бред! Но, помимо воли, в голову лезли мысли, которые вполне согласовывались с моими подозрениями. Во-первых, это могла быть совершенно другая банда, к Калине никакого отношения не имевшая. Во-вторых, Галкина внешность совпадала с внешностью "журналистки." Бандиты не намеревались оставлять деда в живых, она была уверена, что он никому не сможет описать ее , поэтому и не посчитала нужным маскироваться, не боялась показаться в своем истинном виде. В-третьих, Галка была достаточно умна и образована, что бы сочинить легенду о "журналистке". В-четвертых, она достаточно знала о нашей семье, что бы найти удачный предлог и проникнуть в квартиру. Правда, были некоторые нестыковки, которые мешали до конца поверить в Галкину причастность. Например, Галка прекрасно знала, что в квартире взять особо нечего. Хотя , это с какой стороны смотреть! Хорошо, а почему налет на квартиру не произошел раньше? Почему это случилось одновременно с началом охоты за сокровищами? Случайное совпадение? А может она явилась за дневником? Это более реальный повод для налета, но откуда она узнала о нем? Откуда? Я ей точно не говорила! Олег? Возможно! Он ей звонил и в разговоре похвастал, как ловко он сбежал от Калины? Однако, проверить это невозможно, Олег исчез и неизвестно, где его искать.
От этих путанных и противоречивых мыслей у меня разболелась голова. Тут открылась дверь и медсестра жестом показала мне, что пора уходить. Я согласно кивнула, собрала вещи и тихо выскользнула в коридор. Дед, утомленный долгим разговором, так и не проснулся.
По дороге домой в голову пришла мысль, что я могла бы показать деду Галкину фотографию. Если он не узнает в ней "журналистку", с души свалится огромный камень. Мне так понравилась эта идея, так не терпелось посмотреть фотографии, что я заторопилась домой.
Ворвавшись в квартиру и на ходу сбросив туфли, я кинулась к шкафу. Вывылила многочисленные альбомы на пол, уселась тут же прямо на ковре и принялась их изучать. Изображений Олега было много, а вот хорошей Галкиной фотографии я так и не нашла. На большинстве из них изображение было слишком мелким и разглядеть лицо не представлялось возможным. Снимков крупным планом было всего два, но Галка стояла так неудачно, что виднелась только часть лица. Предъявлять их деду было бессмысленно, опознать по ним он никого не сможет.