Несчастный старательно изучает витрины, изредка предлагая взглянуть на обложки коробок. Порой глаза выражают надежду, но тут же гаснут, получая в ответ злорадную ухмылку и резкий жест отрицания. Постепенно его учтивость сменяется раздражительностью.
Полки с играми кончаются. Изучать становится нечего. Гуру еще раз спрашивает, довольно вяло: «Не та ли игра?», показывая дребедень двухлетней давности, и получает отрицательный ответ.
– Выходит, этой игры у нас нет. Я все пересмотрел, – консультант выдыхает, пожимает плечами.
Переработал, не иначе.
– Нет. Позвольте. У вас эта игра имеется. Точно имеется. Я узнавал в справочной, – Мой голос делается строгим, учительским, и наверняка раздражает.
– Правда? Странно. Скорее всего, еще не завезли, – он явно хочет отделаться от меня побыстрее.
– В продажу поступила. Эээ… в справочной заверили, – я улыбаюсь и медленно, надменно произношу слова. – Неужели вы не можете найти игру, за которой я пришел? Это же ваша работа. Плохо, значит, работаете.
– Как я работаю, не твое дело! – гуру переходит на «ты». Задеты его чувства. Чувства мастера продаж, торговой интеллигенции, в конце концов – чувства разбирающегося во всем человека!
– Нет. Мое. Я покупатель, и придя в магазин, не желаю испытывать неурядицы по чьей-то вине. Вы не можете справиться со своими элементарными обязанностями, – с ударением на последние два слова, тычу пальцем в его сторону. – Вы должны быть ознакомлены с ассортиментом, знать его содержание, чтобы, не продать игру маленькому ребенку, опасную для его психики.
Повисает пауза
– Ты игру найдешь, или нет?
– Слышь! Как тебе могли сказать, что она есть в продаже, если ты названия не помнишь? Ты, походу, придуряешься, – гуру перешел на «слышь». До него, наконец, начала доходить суть происходящего.
– Я просто пересказал сюжет игры, меня поняли. Странно, даже девушка в справочной разбирается в играх, только не ты, – я нагло лгу, я, естественно, никуда не звонил.
– Слышь! Ты че, поговорить штоле хочешь?! – от доброжелательной рожицы теперь ни следа: лицо консультанта в злобе, при каждом слове он брызгает ядом.
– Нет. Просто хочу получить игру, за которой пришел. Вы грубо разговариваете со мной, принесите, пожалуйста, книгу жалоб и позовите менеджера.
Гуру смачно ругается матом и харкает в сторону.
Это уже не продавец-консультант. Это эталонное быдло.
Я смотрю ему в глаза, рука медленно достает коробку с игрой.
– Вот эта игра. Я сам нашел. Без вас. Ознакомьтесь, пожалуйста, с ассортиментом, что бы подобных случаев больше не происходило. Всего доброго! – я улыбаюсь, поворачиваюсь и бодрым шагом ухожу прочь. Сзади доносится бурчание и отборный мат.
Магазин. Обычный совковый магазин. Не гипермаркет вовсе.
Simply Young
Расположился я за столиком в конце зала, взяв кусок пиццы, апельсиновый сок и кукурузный салат. От безделья и скуки, взгляд невольно пускается бегать по заведению.
Сегодня в пиццерии самые разнообразные посетители: перекрашенные малолетки, стремящиеся казаться старше; толстая дама в компании пары круглых девчушек и худого, щупленького мужичка, бесконечно бегающего в туалет; два молодых парня, потягивающие кофе и подразумевающие всем своим видом насыщенный деловой день вкупе с респектабельностью – но респектабельностью не пахнет, а воняет дешевым одеколоном; прыщавые подростки, позиционирующие лишь девственность; здесь даже сухонькие бабульки, силком приведенные внуками, улепетывающие один за другим куски пиццы и запивая их газированными напитками.
Зал пиццерии солидный в размерах, просторный. Стены светлого древесного цвета украшены почти незаметными золотистыми узорами, напоминающие стразы. Посреди зала стоят круглые столики с разноцветными столешницами, подле снует персонал. При желании, здесь можно разместить роту солдат или играть мини-спектакли.
Распахивается дверь, и в пиццерию влетает девушка небольшого роста, в причудливой одежде, с яркой косметикой на лице. В девушке я узнаю Лену.
Завидев меня, Лена столбенеет, метая выпученными глазами в нерешительности, и делается похожей на страуса из пожелтевших американских мультиков – те забавно суют голову в песок, которого под ногами всегда не оказывается.
Наверняка думает: «Вот закрою глаза, постою так пару секунд, открою, и увижу, что его здесь нет, и никогда не было!»
Но я здесь. Тоненькие ножки в узких синих джинсах и розово-желтых кедах поджимаются; синие глаза среди блестящих железок, всаженных в лицо, хлопают; длиннющая челка, покрашенная в черный цвет, скукоживается от испуга. Лена прячется в фиолетовый шарфик, и тонет в нем.