В этот раз Дэлли проспал лишь двадцать минут — ровно столько, чтобы Джозеф успел купить коробочку клубники, которую мальчики съели, причмокивая и смеясь.
Дэлли потянулся и засопел; его пальцы все еще сжимали обрезанные веревки.
— Хорошо. Очень хорошо. Разве сыщешь веревку лучше, чем та, которую выбросил гробовщик? Нет, не сыщешь. Теперь идите ловить голубей.
Он отдал мотки мальчишкам, наклонился подобрать мешочек жареных устриц, стоявший подле его кресла, и начал непринужденно проглатывать угощение.
Настал черед Джозефа быть исклеванным птицами. Они дошли до Финсбери-серкус, где он, окруженный остальными, разделся. Мед приятно обволакивал тело, но вот острые семечки, приклеенные сверху, неприятно кололись. Птицы же были довольно нежными. Конечно, их коготки больно царапали, но в этом не было их вины. Клевали они осторожно, кровь выступала в очень редких случаях. За все время заболел лишь один голубятник. Он не смог оправиться и вскоре умер — на это Дэлли сказал, что от судьбы не уйдешь.
Когда слетаются птицы, мальчишки привязывают к их лапкам веревки и крепко держат свободные концы.
Джозеф закрыл глаза в надежде уснуть. Он не мог и не должен был ничего делать, только лежать без движения. Патрик хотел его рассмешить — если улыбнуться, птицы иногда клевали зубы. Со стороны это казалось уморительным, но ощущения были ужасными.
— Двадцать два! Готово! — сказал Патрик.
Джозеф открыл глаза. Птицы попытались улететь, но тщетно — их поймали. Клекот, хлопанье крыльев, перья во все стороны. Сразу же набежали маленькие ребятишки и принялись собирать перышки, чтобы продать или отдать матери для подушек.
Джозеф тер и отряхивал себя, пока не решил, что достаточно отчистился, затем оделся и взял в руку охапку веревок с голубями, оторвав птиц от земли. Именно поэтому мальчики помладше не могли стать голубятниками.
Дэлли велел мальчишкам привязать голубей к его рукам. Раньше он спал только с одной птицей, но это очень утомляло. Теперь он брал столько птиц, сколько нужно. Мальчики никогда не жаловались.
Дэлли задремал на полуслове.
Мальчишки уселись на обочине и стали ждать. Они знали, что нужно быть рядом, когда он проснется, — неважно, как долго продлится его сон, — иначе он обвинит их в дезертирстве — самом страшном преступлении среди голубятников. Никогда не бросай птицу, веревку, друга.
На улице раздался зазывный голос лоточника — как раз вовремя, настало время обеда. У них была не самая плохая работа, это уж точно.
Времена менялись, но не для мальчишек-голубятников. Когда они не спали, они работали. Они научились всему, что знали, на улице. Джозеф, например, научился читать, сличая выкрики газетчиков с заголовками. «Жители Ланкастера наконец помоются. Мистер Сэмюель Грегсон откроет публичные бани». «Поезда под землей. Впервые в Лондоне! Успейте купить билет!» «Реформа образования: все дети должны ходить в школу». Так что он был умнее других ребят.
Но не умнее Дэлли, который сидел, созерцал и знал все на свете.
«Реальную жизнь можно постичь, только если она протекает перед твоими глазами. Иначе она вовсе не существует», — говорил Дэлли. Ему было не больше семнадцати, раньше он сам ловил своих голубей, но теперь спрос на них слишком возрос. Какое-то время назад городской совет назвал птиц крысами неба, и их начали отстреливать. Болезни. Мор. Дэлли заставил всех мальчишек поклясться, что они не дадут упасть ни единому голубиному перышку. Он утверждал, что магия перестанет работать, если обидеть хоть одну птицу.
В этот раз Дэлли проспал два часа. Мальчишки дремали, прислонившись друг к другу. Он проснулся, громко закашлявшись, голубятники сразу же подскочили, изо всех сил стараясь проявить заботу.
Он вернул им голубей.
— Идите. Творите добро. И приносите побольше денег.
Он улыбнулся. Наверное, это его любимый момент, подумал Джозеф. Когда он рассылает мальчиков спасать людей. Дэлли говорил, что их работа побеждает зло, притупляет отчаянье, желание смерти.
— Голуби для сна! Голуби для сна! — мальчишки улыбались до ушей, как будто ничто в мире их не тревожило.
Постоянным покупателям подобная реклама была не нужна. Прочие собирались вокруг голубятников, птицы описывали над ними маленькие круги, роняя помет на веревки и руки. Мальчишки не возражали — помет был чище почти всей воды Лондона.