Причина беспробудного пьянства заключалась в том, что несколько часов назад, скрытный Махмуд, отведя глаза в сторону, как о чем-то само собой разумеющемся, сообщил ему, что «Мама для Абрама — найдена».
Более дурацких слов для серьезного пароля, найти было трудно. Кроме слов, Хрущов получил записку. Читать её пришлось в туалете. Содержание оказалось сродни обстановке, где он пытался вникнуть в смысл прочитанного. Вместо того, чтобы после прочтения ее сжечь он, из-за отсутствия спичек, ее проглотил.
Такая дрянь в желудке, ничего хорошего пищеводу не принесла. Пришлось запивать ее самогонкой, носящей поэтическое имя «Рабыня Изаура». Да и текст был скверный. Ему приказывали начать заключительную фазу операции и интересовались, что для этого необходимо.
На самогонной этикетке он нацарапал лаконичный ответ Центру: «Повод и немного (три кило) «гранипора»[1]».
На этот раз его везли не в багажнике, а между сидениями армейского грузовика. Руки за спиной скованы наручниками. На голове армейский ботинок Гурона. О том, какая здесь плохая дорога, узнал только сейчас. Щека, пока доехали, превратилась в один кровавый, занозистый блин.
По прибытии, выбросили в какую-то яму. Подать пришлось сверху вниз, а не наоборот. Успел сгруппироваться. Пьяный не пьяный, а рефлексы сработали. Хотя от удара о бетонный пол, потерял сознание.
Очнулся когда пришел Калас.
— Зачем ты это сделал, — спросил он.
Хрущов только помотал головой.
— Ничего не знаю, это не я, — заявил на всякий случай он и сразу переспросил. — А что случилось?
Били его долго. В конце, что называется — на закуску: с лежащего сорвали брюки, развели ноги и Гурон, самолично, стал носком своей ножищи, давить на беззащитную мошонку избитого Хрущова.
Хрущ, начал кричать долго и протяжно.
Стоящий в стороне Калас, мужчина закалённый в разных передрягах, от этого жуткого, животного крика, похоже, начал приходить в себе.
— Все, хватит, — приказал он Гурону. — В бочку его, может, что интересное вспомнит.
Потерявшего от боли сознание Хруща, с руками скованными за спиной наручниками, загнали в двухсотлитровую бочку. Зафиксировали ее вверх ногами. Сами пошли осматривать машину, которую выволокли со дна ущелья.
Осмотр убедил Каласа, что Хрущ не виновен.
В кузове автомобиля, там, где находиться двигатель, явно виднелись отверстия от нескольких пуль 50-ого калибра. Такие дырки после себя оставляет, специальная снайперская винтовка, с внушительной дальностью стрельбы и утяжеленной, бронебойной пулей.
По идее стрелявшего, машина после падения в пропасть, должна была взорваться и уничтожить следы от выстрела. Только он не учел, что на дне ущелья протекал ручей. В одном месте, он чуть расширялся и его глубины было достаточно, чтобы пары бензина не скапливались, а мирно уносились течением куда-то под землю. Поэтому-то, взрыва не последовало. Вода, как это часто бывает, подмочила репутацию стрелявшего.
— Хруща не доставать, — рассматривая сплющенное металлическое тельце, бывшего красавца «Гронуэра» приказал Калас. — Для профилактики пусть еще посидит. Если не сдохнет, будет жить.
— Так пусть совсем подохнет, — предложил прямолинейный Гурон.
— Я, еще, все до конца не выяснил, — Калас подозрительно посмотрел на своего верного пса. — Автомобили кто будет чинить, опять ты? Ладно, доставай его.
Он повернулся и пошел в дом. Гурон же посчитал, что ничего плохого, с сидящим в бочке не случиться… Пускай он, еще пару часов потанцует на своей голове в перевернутой бочкотаре. Подумал и пошел отдавать распоряжения, по делам предстоящих траурных мероприятий.
ГЛАВА 10
Ох, тяжело было мне приходить в себя…
Страх, боль, отчаяние. Акробатическая стойка на голове… Страшная боль так сковала суставы, что ни то, что повернуться, рукой нельзя было пошевелить. Это позже я понял, что они у меня были стянуты за спиной наручниками. А пока я просто умирал.
Задыхаясь от испарений бензина… От того, что шейные позвонки оказались у меня во рту… От всего этого, я даже кричать не мог. От ужаса стали видения всякие приходить…
Все, допрыгался соколик…
Как Гоголя — закопали с нормальным сердцебиением…
«Эти суки, кроме того, что похоронили меня заживо, плеснули мне в гроб бензина, чтобы я напоследок, как следует кайфанул,» — не очень весело подумалось мне. Чтобы не продлевать перед смертью агонию и свои мучения, пришлось так повернуться в тесной железяке, чтобы уже от боли, потерять сознание.
Очнулся оттого, что мое затекшее, скрюченное саксаулом тельце, расправляли и выравнивали чьи-то мощные руки. Вот тогда я понял, что такое чистый воздух и оценил прозрачность, стоящего прямо передо мной чистого неба. В благодарность за эти великолепные ощущения, попросил курнуть. Воздух стал еще более приятен. Хотя, конечно блеванул, тем что в организме накопилось.
Близость неба и нежный воздух наполненный разными звуками, подсказывали мне, что раб божий (забыл, как его имя), отмучился и, с дымящейся сигареткой, находится в раю…
Я начал даже слышать нежные голоса ангелов и херувимов… Правда, они звучали, как-то уж чересчур хрипло и грубо… Зато были слышны звучные аплодисменты… Пытаясь увидеть райские кущи, мне пришлось повернуться на бок и разлепить глаза полные слез и смирения….
Над моей поникшей долу головой, Калас громко орал на Гурона, при этом хлестал этого гордого сына гор по щекам. Голова моталась из стороны в сторону, создавая ощущение безысходности.
Н-да… Гм… Хм… До рая, судя по всему, я не добрался… Видно не заслужил.
Лежа на земле, в своих нечистотах и собственной рвотной массе, прислушался… Интересно, что же так энергично, при помощи рук, хозяин втолковывал своему работнику-Балде.
То, что я услыхал, меня весьма огорчило.
Как я понял, из краткого содержания предыдущих серий, этот гад — Гурон, загнал меня пьяного в бочку. Кроме всего прочего, перед этим здорово избил. Безумно болели отбитые почки… Когда же я попробовал пошевелиться, понял, что этот садист и по яйцам отходил меня от всей души.
Кто-то из охранников принес пакет льда. Он тут же был приспособлен к разбитому хозяйству между ног. Меня с этим спасательным пакетом, сослуживцы на руках, отнесли в мою каморку и водрузили на топчан.
Позже повар, будучи человеком широкой натуры, принес виски. Пока откупоривал, да наливал, рассказал много интересного. Оказывается. Моя собачка Алиция, сев рядом с бочкой, стала протяжно выть. Тем самым, заставила Каласа вернуться.
Выходит, она второй раз спасла мне жизнь?
Вот ведь как получается. Покормил, пригрел. И будьте любезны, благодарность не заставила себя ждать. Как смогла, так и помогла.
Выпил я на свою трясущуюся голову пару стаканов, только после этого смог понять, что случилось. Еще стакан. И я забылся в алкогольном тумане.
На утро пришел Калас. Он не извинялся. Он как бы вслух рассказал последние события. О том, что погибла жена и еще много другого народа. Подозревали в первую очередь меня. Поэтому расспросили со всей строгостью местных правовых обычаев.
— А вы, уважаемый босс не видели, что я шибко пьяный? — наивно поинтересовался я. — И мне были по-фигу любые вопросы.
Здесь он элегантно подставил под мой гнев Гурона.
— Гурону, все равно пьян человек или трезв, — тоскуя о погибшей жене, сказал он. — Существо, лишенное жалости к себе, тем более по отношению к другим, этим не страдает. Обычно он спрашивает так, что и пьяный трезвеет и мертвый оживает. Ты-то, быстро пришел в себя…
После, поправив укрывавшее меня грязное одеяло, спросил, как обычно спрашивают у умирающего: какие будут просьбы. Я попросил виски и… еще виски… Но, водки пару пузырей, было бы лучше.