— Я этого не говорил.
— Но думали.
— Да, вы правы. Однако я никогда не позволил бы себе вдаваться в детали. То, что вы с мистером Пилигримом делаете…
— Не оправдывайтесь, герр доктор. Я прекрасно вас понимаю. Мы с мистером Пилигримом ничего не делаем. Вы когда-нибудь слыхали о простой дружбе?
— Простая дружба между мужчиной и женщиной — явление довольно редкое, леди Куотермэн. Вы наверняка знаете это по опыту.
— Я ничего подобного не знаю.
— А у вашего мужа есть подруги?
— Подруги и друзья женского пола — это не одно и тоже. И вынаверняка знаете это по собственному опыту, доктор.
Они сидели в зеленых креслах в приемной, озаренной горящим камином, и смотрели друг на друга — оба настороже, оба готовые дать отпор. Доктор Фуртвенглер не сомневался, что леди Куотермэн ему солгала. В свою очередь, Сибил начала терять к нему доверие. С какой стати она должна терпеть такое хамство?!
— Вы говорите, что не были любовниками, — сказал доктор. — Но мне необходимо понять природу ваших взаимоотношений.
Этот вопрос показался Сибил Куотермэн наглым и глупым.
— Скажите по крайней мере: давно вы с ним знакомы?
— Целую вечность.
— Прошу вас, леди Куотермэн!.. Чем больше вы мне расскажете, тем скорее я смогу ему помочь. «Целую вечность» — это не ответ.
— Почему?
— Для того, что мне необходимо знать, вечность — слишком неопределенное понятие. Оно может означать что угодно.
— Ладно, — вздохнула Сибил. — Мне было двенадцать. Ему — восемнадцать.
— Двенадцать и восемнадцать. Значит, вы познакомились в…
— В 1880 году. Тогда умер мой отец.
— А мистер Пилигрим?
— Я нашла его в саду.
— Простите?
— Я нашла его в саду. Это было в Чисвике.
— В Чисвике?
— Да, я там выросла. В западной части Лондона, около реки. Темзы.
— Вы там родились?
— Нет, хотя и могла бы. Понятия не имею, где я родилась.
Мне никто не говорил.
— Ясно. Значит, вы нашли мистера Пилигрима в саду.
— Да. Летом, в августе. Отец умер накануне, и моя мать была в отчаянии. Она хотела, чтобы мой брат Симс был рядом с ней. А меня видеть не желала. Я была этому только рада, потому что сама не находила себе места от горя. Было ранее утро. Я не спала всю ночь. Я вышла в сад в ночной рубашке, босиком. До сих пор отчетливо помню ощущение травы и росы под ногами. На мне было что-то накинуто — по-моему, шерстяное одеяло. Голубое… У вас есть сигарета? Мне хочется курить.
Доктор Фуртвенглер встал и протянул серебряный портсигар. Сам он тоже взял сигарету и прикурил обе от щепки, которую вытащил из камина.
Сибил откинулась на подушки и сощурилась, глядя на огонь. Дым от сигареты колечками клубился вокруг ее лица. При свете дня ее красота была еще разительнее, хотя сама маркиза, похоже, этого не осознавала. В ее внешности не было ничего искусственного. Бледное лицо, зачесанные назад волосы, сине-фиолетовые глаза — все от природы, без прикрас. Из украшений на ней была лишь нитка жемчуга, обручальное и свадебное кольца да маленькая брошка из оправленной в серебро зеленой яшмы, приколотая к платью. Фуртвенглер заметил также родимое пятно на запястье под ладонью — красноватую, еле различимую полоску, похожую змейку.
— Вы говорите, что вышли в сад. Рано утром?
— На заре. Было уже светло, хотя солнце еще не встало. Наш сад в Чисвике обнесен забором — старым серым, увитым плющом и диким виноградом. Осенью забор становится оранжево-красным, словно пылает. Но в то утро он был зеленым. Сочные, плотные виноградные гроздья, почти закрывающие камни… И деревья. Это было изумительно. Прекрасно. К одному из деревьев, дубу, была приставлена лестница. Не знаю зачем, я просто помню, что она там была. И…
— И что?
— Возле лестницы, на траве под дубом лежал молодой человек.
— Мистер Пилигрим?
— Да, мистер Пилигрим. Никогда в жизни не видела таких красивых людей. Даже статуи или картины не шли с ним ни в какое сравнение. Живые люди — тем более… Волосы цвета меди — как пламя, а лицо… Да вы сами видели. Прозрачная кожа, полные губы, орлиный нос… На нем была голубая куртка и светло-серые брюки. Белая рубашка без галстука. Я… Видите ли, он спал. А я смотрела на него и думала, что в саду каким-то образом очутился бог. Брошенный всеми.
— И когда он проснулся?
— Я сама его разбудила. Мне было невыносимо смотреть, как он лежит там в росе. Я была уверена, что он простудится насмерть, поэтому я подошла и тронула его ступню пальцами ног. Увидев меня, он улыбнулся и сказал: «Мне снился сон…»
— Сон?
— Да. Он сказал, что уснул и ему приснился сон.
— Но что он делал в вашем саду? Как он туда попал?
— Я спросила его об этом, очень деликатно. Я совсем не боялась его, мне просто было любопытно. И конечно же, я не хотела, чтобы он ушел.
— И что он ответил?
— Он сказал, что не знает, как попал сюда. Он даже не знал, где находится. И мое имя ничего ему не говорило. Я спросила, кто он такой, и сперва он тоже ответил, что не знает. Но потом добавил, что его зовут Пилигрим.
— Значит, так вы с ним встретились…
— Так мы с ним встретились. В саду, летним утром, после кончины моего отца. В 1880 году.
В приемной послышался шум. Люди здоровались и топали ногами, стряхивая снег. Через порог пахнуло морозным воздухом. Огонь в камине затрепетал. Сибил нагнулась и тронула свои лодыжки.
— Сквозняк, — сказала она с улыбкой. — Он такой красноречивый, верно?
— Красноречивый?
— В переносном смысле, разумеется. А с вами ничто не разговаривает, доктор? Я имею в виду природу. Ветер? Капли дождя? Проходящие мимо звери?
— Боюсь, что нет. Очевидно, у меня куда более скучное восприятие мира.
— Не обязательно. По-моему, это дар. Как музыка. У одних людей есть музыкальный слух, у других нет. Не думаю, что это такой уж серьезный недостаток.
Она улыбалась. Надо быть с ним полюбезнее. Зачем раздражать его? Доктор Фуртвенглер — это все, что у нее сейчас есть.
— И что же сказал вам сквозняк, леди Куотермэн? Мне просто любопытно..
— Что прибыла какая-то важная персона. Вот что он сказал. Чувствовалась какая-то решительность, напористость. Не знаю, как это сформулировать поточнее. Но каким бы ни был источник, ветерок подул освежающий.
— Это верно.
Доктор Фуртвенглер на ощупь придвинул к себе часы и, поглядев на стрелки, сделал огорченный вид.
— Меня ждет пациент, леди Куотермэн. Прошу извинить.
— Да, конечно.
Доктор встал, поправляя жилет и пиджак.
— Я увижу вас сегодня вечером? — спросил он.
— А зачем? Если, по вашим словам, мистер Пилигрим не желает со мной встречаться… Или вы полагаете, его настроение изменится?
— Возможно, если вы придете к чаепитию, он будет настроен более общительно.
— В таком случае я приду в половине пятого.
— Тем не менее советую вам быть готовой к тому, что он откажется с вами разговаривать. Состояние мистера Пилигрима в данный момент очень нестабильно. По-моему, он чего-то опасается. То ли изнутри, то ли извне. Он по-прежнему не промолвил ни слова.
— Понятно.
Фуртвенглер кивнул и повернулся к двери.
— Позвольте сказать вам пару слов, доктор, пока вы не ушли
— Разумеется. — Доктор обернулся и застыл на месте.
— Когда он заговорит… о чем бы то ни было… вам многое покажется небылицей. В общем, он порой рассказывает истории, которые… — Сибил отвела глаза, — попросту невероятны. — Она бросила сигарету в камин. — И все же я попрошу вас поверить ему, хотя бы на миг. Ради его же блага.
— Вы думаете, он сумасшедший?
— Я ничего не думаю. Я просто умоляю вас не разрушать его иллюзии. Вера в них — единственное, что поддерживает его.
— Спасибо, леди Куотермэн. Я приму ваш совет во внимание. Значит, до вечера?
— Да, — кивнула она. — До вечера.
— Всего вам хорошего.
— И вам тоже.
В вестибюле Фуртвенглер сказал что-то привратнику, старому Константину. Сибил услышала свое имя, но говорил доктор довольно тихо, да и немецкий она знала не очень, поэтому толком ничего не поняла.