В иных хурджинах, больших размерами и весом, имелось дорогое оружие, и дорогая серебряная и золотая посуда, и женские украшения, и дорогие украшения для лошадей и верблюдов, и еще были мешки с тканями и с одеждами, и было всего имущества на многие и многие таланты, и заключаю я - народ мой был богат благосостоянием, да вот числом людей скуден был и мал. Оставалось мне лишь правильно и соответственно заповеданию распорядиться добром так, чтобы Джариддин не канули в веках, а вознеслись над обидчиками своими, о чем я и размышлял, рассматривая поклажу и примериваясь использовать его, когда услышал зов Мудрейшей:
- О, Элиа, господин мой, поторопись, ибо время наше кратко.
И я потребовал переметные сумы с наших ослов, и требуемое принесли мне, стало у меня шесть хурджинов для поклажи. И вот, я наполнил ноши ослов деньгами золотыми и серебряными, и золота взял вдесятеро больше, нежели серебра, поскольку имел необходимость взять немного, но дорогих вещей, и взял самых дорогих камней некоторое количество, что легко нести и можно продать за высокую цену, и несколько золотого песку. А еще взял из оружия то, что по руке моей и к чему я привычен - короткий кинжал и длинный кинжал, и легкий наконечник копья для сдерживания опасного зверя, древко к которому я намеревался отыскать по дороге, и взял столько маленьких обоюдоострых кинжалов, сколько у меня женщин, чтобы каждая могла защитить себя от напастей зверя ли, человека ли, и взял одежды для них и несколько в запас, и приказал Мудрейшей забирать поклажу. Она же, желая тайну того места сохранить и усугубить, самолично привела к пещере ослов, не допустив никого иного, и своими недостаточными силами навьючила их, а потом помогла мне лаз узкий засыпать камнями так искусно, что ни человеку, ни ифриту сыскать его не иначе, как по точному описанию всех примет, знаков и признаков.
И я возвратился к очагу, где люди мои, и сказал:
- Заповеданное исполнено и обязательство исполнено. Ныне же мы готовы продолжить путь наш и возвратиться к людям нашим, к детям и старикам, дабы возложить на себя опеку над ними, а потому говорю - отправимся в обратный путь прямо сейчас, хотя бы в пути застала нас ночь, чтобы сократить время разлуки.
И мои люди возрадовались великой радостью, и мы вышли в обратную дорогу, нагруженные имуществом, необходимым для нашего дальнейшего предприятия, предварительно позаботившись тщательно уничтожить следы нашего очага и иного пристанища, как если бы ни один человек не останавливался в тех местах с самого дня сотворения мира.
13
Обратная дорога к становищу ничем особенным не казалась, хотя и должна была происходить с обычными мерами безопасности - с разведкой предстоящего пути, на которую были отряжены наши собаки, с внимательным осмотром мест, по которым нам надлежало следовать, с приготовлениями некоторых припасов - водяного и дровяного, поскольку в пути пополнить их было почти невозможно, а полагаться на счастливый случай мы, как и все пустынные странники, отнюдь не имели оснований. Были также исполнены обычные приуготовления по части одежды и обуви, сподручной для тяжелых дорожных условий, причем я, как справляющий обязанности караванного начальника, самолично удостоверился, что мои люди снаряжены подобающе. В тайном хранилище я отыскал некоторое число одежд, и позаботился взять с собою часть из них, чтобы приодеть моих людей взамен того рванья, что оставили нам вероломные соплеменники, и тюки с одеждами ожидали своего времени на спине одного из ослов. Однако же все женщины, от самой юной до умудренных годами, получили от меня в память о старейшине и для защиты от путевых опасностей, по тонкому стальному кинжалу в кожаных ножнах, которые надлежит на ремне носить на шее незаметно под женским платьем, что и было исполнено. Люди и вьючные животные были готовы к выходу, сделано было все, или почти все, что положено предпринять перед началом пути.
Я рассчитывал, что наша обратная дорога займет несколько больше времени, потому что ослы были нагружены поклажею, и нагружены тяжело, что не позволяло воспользоваться ими для облегчения дороги старым и малым, и скорость нашего передвижения ожидаемо снижалась. В то же время, руководствуясь путеводительством всевышнего, наш путь до становища не предполагал поиска неких непонятных ориентиров или блужданий, по причине чего я намеревался сократить время в дороге настолько, насколько оно будет возможным. Однако нам предстояло выйти в середине дня, а не на заре, из-за чего в ночное время приходилось останавливаться и пережидать его, что давало также и некоторые преимущества, потому что груженным животным требовался отдых.
И вот, наступил час, когда я вознес краткое моление ради сохранения наших душ и нашего имущества в дороге, и дал приказ выступать.
Странствие наше ничем не омрачалось в течение всего дня, собаки искали опасность, но находили временами лишь толстых сусликов и тарбаганов, которых тут же и употребляли на поддержание сил, так что нам даже не приходилось заботиться об их пропитании - мы же воздерживались от этой добычи, поскольку она была нечистой и людям не подходила. По милости вседержителя, господа миров, ослы наши были полны сил и шли в меру своих способностей, а путники, и стар и млад, достойно сносили тяготы путешествия, обычные для него. И мы прошли изрядную часть пути, с радостию обращаясь к знакомым приметам, которые мы узнавали из предыдущего - вот заметная скала, с одной стороны черная, а с другой рыжая, выгоревшая под палящим солнцем, а вон куст саксаула прицепился на склоне бархана и что есть силы удерживает корнями пересыпающийся песок и не дает ему покинуть насиженное место, а вот и известное место, покрытое каменным плитняком, будто площадь в поселении, хотя лишь всевышнему ведомо, чьих рук это дело, или же прихотью природы оно создано. Нет ничего веселее для души, когда узнает она признаки мест, в которых она пребывала в прежние времена и что сулит скорое избавление и перемены, и надежды на изменение судьбы. Я же был вполне счастлив исполнением обязанности по обету и душа моя возрадовалась и ликовала, хотя еще многое и многое предстояло осуществить, однако же первый шаг к тому состоялся и оказался он вполне удачным, так что порою посещала меня грешная мысль о том, что подобная арабской кобылице судьба обернулась мне удачными обстоятельствами, и сегодня я сызнова очутился в седле, а не наоборот.
По прошествии же известного времени, как стал день клониться на убыль и солнце скрылось за горизонтом, стали мы на ночной бивак, дабы переждать темное время и сопутствующие ему опасности - как дикого зверя, так и ночного татя, как опасности для животных при передвижении в темноте, так и необходимости предоставить толику отдыха и измученным животным, и уставшим людям. И мы устроили совсем небольшой очаг, лишь бы согреть некоторое количество целебного и восстанавливающего силы питья, сняли поклажу с ослов и пустили их, стреноженных, искать остатки травы и иной растительности, чтобы напитаться, а также задали им корму и питья из дорожных припасов. Люди мои дали отдых утомленным телам и погрузились в сон, я же взял себе первую и четвертую стражи, а сменить меня должны были Мудрейшая и Рахель. Так вот сидел я у очага, а подданные мои уснули, и с гордостью я хранил их покой и знал, что судьба смилостивилась к нам, и дала мне в руки способ возобновить величие Джариддин, и я чувствовал ее благосклонность на себе. И стража сменялась стражею, и я позволил себе вкусить ночного отдыха, который уравнивает раба с владыкою и всем без изъятия дарует сладость свою, и в положенное время я встал на четвертую стражу, и вновь отошел ко сну. И вот, в предрассветном сумраке меня разбудила Мудрейшая и обратила внимание мое на черное облако, весь горизонт скрывшее наподобие гор Памира, которые останавливают взор и не дают ему проникнуть далее пределов, сими горами определенного, и сказала:
- О, Элиа, душа моя в тревоге, видишь ли ты это?
И я отвечал: