Гадзан ответил:
- Тот, кто произнес эти слова - просветленный человек.
Студент продолжал чтение:
- "Просите, и дано вам будет; ищите и найдете, стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащемуся отворяют".
Гадзан заметил:
- Это прекрасно. Тот, кто так сказал - не далек от буддизма.
Что же есть за основа для смертоубийственной вражды между верующим во Христа и верующим в Аллаха? Почто за доблесть почитается поругание католиком адвентиста и ими обоими - поклоняющегося огню? За что бы олицетворяющим природу в образе Гора и Изиды ненавидеть приверженцев Яхве и Иеговы и порабощать их на многие годы, а уверовавшим в силу Зевса и Посейдона вырезать стар и млад играющих в священные игры с быками последователей Миноса или, уничтожая верующих в Митру, в то же самое время заимствовать у них обрядность и славословия всевышнему? Одно лишь внешнее безразличие, присущее буддизму, оказалось способным породить веротерпимость и установить ее, если и не символом веры, так хотя бы принципом бытия для истинно верующего. Ах, скажу тебе, и прими это за основу - вседержитель, как его ни назови, хочешь - по вероучению - Богом, хочешь - по науке - Законом бытия и всеобщей связи явлений - он всемогущ по природе своей, ибо ничего не исключает из себя, а все вмещает в себе. Сладкоречивый Афлаки из суфиев, восприяв сие, растолковал многими звучными словами на наречии фарси, изложенными в книге его "Манакиб ал-арифин", но сказанное им уместилось в единой фразе, благодаря которой он остался в человеческой памяти навсегда, покуда не изведен под корень род людской, и обратись весь без остатка в слух, вот она:
"И для рубина, и для простой гальки - для всего есть место на Его холме".
Мои сомнения погнали меня в дорогу, и я исходил многие страны и говорил с людьми там, и нашел у каждого из них свое учение и свою истину, и не нашел того, что объединяло бы их, разве только неприязнь к ближнему своему, который не согласен с тобой. И я сказал - имен бога столько, сколько уст, их произносящих, учений же о справедливости столько, сколько верящих в справедливость, отношение же к справедливости таково, какое ты допускаешь к самому себе. И если ты понял, что я хочу тебе сказать - бога единого нет, и учения универсального нет, и веры никакой нет, и справедливости беспристрастной нет, есть лишь ты один против мира всего и весь мир против тебя. Кто знает, что хорошо и что плохо есть? - Ты сам. Что в основе суждения этого? - Твое суждение. Кто же ты есть, бог? - Нет. Несовершенный человек, и не сильнее, чем слабейшее звено в цепи моего характера.
И ты можешь сказать мне - вот, он, ничтожный червь, желтый и земляной, искал бога в странствиях своих, а не в самом себе, и не найдя ничего, хулит теперь бога самого. Искать мудрость вне себя - вот верх глупости; понимание человека обусловлено его способностью понимать, как сказал благородный суфий Халкави, учивший истине, как он ее понимал, в школе Накшбандийа. Поверь, во многом я готов согласиться с тобою, но не обманывайся: бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет.
Знаешь, открылось мне, что сколько людей, столько же и универсумов, и каждый из них есть сам по себе, а два универсума или больше в одном месте и связанные одним словом, или одним делом, или одной мыслью, или одной судьбой - это все равно два или больше отдельных универсума, и каждый из них есть сам по себе, и ничего в том не изменить. В оные времена довелось мне получить письмо от Рильке, и там было сказано мне в ответ на мои испытания на предмет необходимого единства за-ради всеобщего благоденствия: Во всем, что нам дорого и насущно важно, мы несказанно одиноки. И я проникся тем, что всеобщему счастью не бывать вовсе.
Я давным-давно одинок, и пребывая в странствии, полагаю, что окончания его нет, потому что не может быть, ведь цель моего пути все так же далека от меня, как и в самом начале пути. Это грустное счастье одинокого скитальца, одиночество шелковой нити над бездной небытия. Пугает ли оно меня? - Ах, нет, неизбежность не есть образ страха, а лишь лик неизбежности. Я шел и искал, и вот теперь я знаю - я в начале пути, и вожделенное в моих поисках - увы! - не станет ближе с течением времени и с пройденными верстами.
И открылась мне дзенская мудрость во всей глубине ее: "Вот, десять лет я не мог найти дороги назад, а теперь позабыл, откуда пришел".
25
- Воистину, удивительные вещи говоришь ты, о странник и охотник до истины, и многие из них удивительны мне и возбуждают горение в душе моей, - ответствовал я на многозначительные рассказы, которым только что отдал возможную дань. - О странник, вкуси же яств скромного достатка нашего дастархана, и омочи горло свое этими напитками, что недостойны искушенного вкуса твоего, ведь рассказ твой столь изощрен и изумителен, и будь он даже написан иглами в уголках глаза, он послужил бы назиданием для поучающихся.
И странник, до того пребывавший в томлении по окончании своего рассказа о бывших с ним многочисленных и преудивительных приключениях, оставив манерности, отдал должное и питию, и еде, да и сопровождавшие его двое таинственных, или же по недомыслию лишь напустивших на себя таинственный вид, учеников или последователей, также приложились к ним, и видно было, что занятие сие им доставляет немалое удовлетворение. Я же призвал прислужников своих к себе и отдал им приказание взгреть воды, набранной из местного хауза, и взварить вместо испитого кофею иного питья, приготовив его из отборного чайного листа, как всеместно любимого ханьского, так и происходящего из земель Хинда, а также из Цейлона, а также из многих других земель, славящихся этим прекрасным растением.
Знакомо ли тебе, о мой благородный читатель, тонкость и хитрость в чайном искусстве во всей их полноте и совокупности? Боюсь, что нет, но и не почитай меня за зазнайство, хотя мне открыты многие правила и законы сего действа, я не более, чем недостойный ученик в этом деле. Я уж и не говорю про открытые мне странником особые таинства Чайного пути, что в Ямато обыкновение имеют - где уж мне состязаться в том! Я же просто наблюдатель, коему приходилось по необходимости в разных местах пребывая обыкновенные яства и пития тех мест вкушать, а пытливость ума моего откладывала способы их приуготовления в память, но как многое ушло из нее, как вода уходит в песок, так что и не припомнить, что случилось, где и когда! Однако же, стоит ли о том сожалеть? Забываются, к счастью, не одни только приятные вещи, но и многие обидные и жестокие, и забывчивость врачует память подобно всесильному снадобью.
Вернусь же к обещанному чаю, в котором искусстве, как ни верти, я отношу себя к знатокам, хотя и не обладаю предметом всецело и абсолютно. Скажу тебе, желающий вкусный и ароматный чай сотворить, должен следовать особым правилам, и ответственно и тщательно их соблюсть. Первое же необходимое условие - наличие хорошего сосуда должной конфигурации и достаточной вместимости для приготовления чая, который не следует использовать ни для чего иного. Перед употреблением этот сосуд следует сполоснуть кипятком, после чего засыпать в него отмеренное количество чайного листа, коий в каждом отдельном способе может быть изготовлен совершенно отличным и специальным способом. Отмеривать чай лучше всего собственной щепотью, о размере которой ты сам исконным представлением располагаешь, дополнительно же скажу тебе, что согревшийся между пальцами чайный лист охотнее и благодарнее вкус, цвет и аромат отдает против того, что бездушным металлом взят или через край шкатулки (о ней особливо скажу потом) просыпан. Коли хочешь доброго чаю взварить, возьми столько щепоток, сколько чашек наливать станешь, и добавь сверх того количества еще одну. Чай же храни в железной поклажке навроде сундучка, да проследи, чтоб поделали его с двумя плотными крышками, чтоб легко открывались, да надежно предохраняли лист от влаги да от запахов посторонних, а иначе имеешь случай испить чаю со вкусом верблюжачьего испражнения. Можешь также для хранения употребить и деревянные поставцы, если они добротно пригнаны частями, а внутри непременно выложены оловом, а все швы надежным образом тщательно пропаяны, потому что только в таком случае они своему назначению соответствуют. Да не оставь вниманием то обстоятельство, что разного сорта чайный лист требуется сохранять в отдельности от прочих, иначе же он в целом приобретет свойства самого из наихудших, хотя такое хранение требует увеличения затрат на поставцы и коробки. Могу еще тебе сказать, что украшены поклажи могут быть хоть каким манером, но принято делать их черными с красным нутром, а разрисовку можешь заказывать сообразно собственным вкусом, применяясь к мастерству ремесленника, на то назначенного.