- У поэтов есть такой обычай -
в круг сойдясь, оплевывать друг друга, -
и скажу тебе, пусть мои слова будут тому свидетельствовать, что великий стихотворец в горечи своей нисколько не приукрасил происходящее на турнирах, где могут и пхнуть, и выбранить, и припомнить недостатки былые и мнимые, да и в бороду вцепиться способны в раже.
Отряхнув заботы о караване с ног своих, перво-наперво я спросил у содержателя караван-сарая баню, которая в этом заведении наличествовала, как и положено в них, с парным отделением по турецкому образцу, то есть с комнатою о восьми углах с тремя ступенями мраморных скамей - для любящих слабую, сильную и невыносимую жару, в которой пар стоит наподобие дыма или густейшего тумана, так что пальцев протянутой руки совершенно не видать, а еще пар делается сдобренным маслом розы и маслом эвкалипта, и маслом пачули, и маслом лаванды, и многими другими ароматами, название которых мне вовсе неизвестно, хотя немного восточных базаров, где пряностями торгуют в изобилии, мне посетить не удалось. В означенном помещении я пробыл настолько долго, насколько хватило только моего терпения, полной грудью, иссушенной многодневными странствиями, хватая упоительно влажный воздух и выхаркивая пыль и грязь, скопившиеся внутри меня за время пути. Волосы мои и борода напитались водою наподобие греческих губок, что привозят из Самофракии, которые способны запасти в себе воды более, чем позволяет их объем, на целую четверть, а на выдубленной солнцем и ветром коже проступили телесные тона, позабытые мною за время странствия. Силы мои иссякали и таяли в небесном наслаждении, и сердце уже его не выдерживало, тщась вобрать в себя блаженство до последней капли и переполняясь им, как чаша вином в руках нерадивого (а может - щедрого) виночерпия, и дабы не расплескать содержимое, я вышел из парильной и перешел в мыльную, где отдался в сильные руки умелых банщиков, кои натирали меня маслом оливковым и щелоком из морских водорослей, скребли меня стригелями, разминали прутьями ивы и стеблями камышей, давили напряженные мускулы семенами лотоса и мелкими грецкими орехами, расчесывали спутанные волосы на голове и на бороде пальцами и гребнями - сначала редкими деревянными из олеандровой середины, потом роговыми более частыми, а под конец тонкими гребнями из слоновой кости, в результате чего хотя часть волос и была выдернута с корнями, но промеж ними не осталось ни единого загрязнения ни от травы, ни от песка, ни от докучливых насекомых, гораздых заводиться от вынужденного в дороге небрежения. Потом банщики поместили меня в наполненную горячей водою, почти что кипятком, медную ванну, подогреваемую угольями, и в ней отмыли меня дочиста, так что по выходу из нее красным цветом разгоряченной телесности напоминал я более всего омара, отваренного в крепкосоленом отваре с пряными травами и готового для стола, а потом меня, обернув в простыню, приняли умелый цирюльник с напарником-костоправом, и пока костоправ сильными ручищами разминал мне плечи и икры, цирюльник прибрал в порядок волосы и бороду, а также умело вырезал четыре или пять мозолей, да так искусно, что кожа осталась гладкою, как у младенца. А как усилия цирюльника завершились, костоправ повалил меня на специально устроенное там каменное возвышение и уж отвел душу, выворачивая конечности мои из суставов, встряхивая всем телом до зубовного лязга ради облегчения позвоночника, похлопывая, выкручивая, пощипывая, прихватывая, проминая кожу и мышцы и наступая ногами и всем грузным телом своим надавливая на грудь и спину мою. От его энергической работы стало тело мое налитым не тяжкой усталостью дороги, а исполненным сладостной истомой, как персик в спелом виде своем наполняется нежной сладостью мякоти. Подхватив на руки, аки дитя, костоправ поднял нагое тело мое и с силой швырнул в неглубокий бассейн с прохладной и чистой водою, чтобы я пришел в себя и сознание мое возвратилось из горних высей, куда воспарило, ближе к земной юдоли, ибо наслаждение способно постигнуть не иначе, как прервав его истечение, а не во время самого наслаждения, когда никаких таких мыслей не образуется, воистину - лицом к лицу лица не лицезреть.
По окончании банной процедуры, освеженный и приведенный в изящный вид, расслабленный душою и телом я возвратился в помещение караван-сарая и прошел прямиком в духан, дабы насытить плоть, долгое время вынужденную принимать в пищу не то, что хочется, а то, что имеется, и там улегся на ковры, подоткнув под спину и под локоть подушки. Духанщик подбежал ко мне сей момент и раболепно вопросил пожелания мои относительно кушаний и напитков, осведомленный о моей платежеспособности содержателем всего заведения, и я, будучи происхождения простого и неизбалованного, спросил у него вина из виноградников Коканда, о коем был наслышан, как о весьма тонком и своеобычного вкуса, для начала один кувшин, и седло молодого барашка одним куском на углях жаренное, а к нему овощей печеных тыквы, баклажанов и кабачков, и овощей свежих луку и огурцов, и горячих лепешек с коровьим маслом - так, чтобы новую лепешку из печи вынимали, как только я оканчивал предыдущую, и перцу черного, и перцу красного, и зиры, и мяты, и шалфею, а потом еще яблок и винограду, а к мясу - гранатовых зерен и барбарисовых ягод, ну а потом что еще прикажу. И усердные прислужники, направляемые приказанием строгого духанщика, подкрепленным двумя-тремя зуботычинами, принялись бегать взад и вперед, принося то одно, то другое, показывая мне, прося моего согласия оставить или же без промедления поменять, тогда как я сам пребывал в блаженном чувстве ощущения голодного позыва, когда насыщение сдерживается всего лишь волевым усилием, призывающим отдаваться всецело не чувству утоления голода, а чувству вкушения гастрономического удовольствия. Наконец дастархан был наполнен и я жестом отослал прислугу, один лишь духанщик самолично кланялся мне, оставаясь в поле зрения моего, и сотворив краткое моление, приступил к еде, причем духанщик немедленно подскочил и самолично налил мне чарку вина, дабы я оценил его, что я немедленно и совершил, пригубив его и осушив тем самым чаш наполовину, и несомненное мое одобрение зародило в душе духанщика благодарственное чувство.
Вино и в самом деле было весьма неплохого урожая, плотное и сладкое, как поцелуй не девственницы, а зрелой и искушенной женщины, обещающий удовольствие не сразу, а по отдалении некоторого времени и тем усиливающий его многократно. Вы же вправе спросить меня справедливо, как мое удовольствование вином соотносится с моим же следованием истинной вере, коя, будучи исповедуемой строго и ревниво, в череде чувственных удовольствий опьянение никоим образом не допускает. Знаешь, как сказал иудеям апостол Павел: "Все мне позволительно, да не все полезно". Скажу же так - в каждом вероучении есть обыкновенно два течения - одно говорит - все возможно, что писанием не запрещено, другое же утверждает - можно только то, что разрешено священным писанием. Поверь же искушенному - и то, и другое - неверно, ибо перелагают ответственность с человека на бога. Книжным словом нельзя предусмотреть всего, что в жизни с человеком случиться может, иначе эта книга станет бесконечной и прочесть и понять ее ограниченным человеческим умом станет неможно, а сие - не есть мудрость. Мудрость высшая в писании, которое и Аль-Коран, и Библия, и Тора, и Пополь-Вух, и Книга мормона, и другое, заключена не так, чтобы перечислено в нем: вот, список того, что разрешено, и вот, список того, что запрещено, а иначе: есть мудрость, к примеру, скажем, запрещено вам из мяса тoлькo мepтвeчинy, и кpoвь, и мяco свиньи, и тo, что зaкoлoтo не для Aллaxa, во всем остальном есть выбор человека; или про жен человеческих: жeнитecь на тex, что пpиятны вaм, жeнщинax - и двyx, и тpex, и чeтыpex, а ecли бoитecь, что не бyдeтe cпpaвeдливы, тo - на oднoй или на тex, кoтopыми oвлaдeли вaши дecницы, и нaдeляйтe их из имущества, и oдeвaйтe их, и гoвopитe им cлoвo блaгoe; и давая человеку назидание свое о том, что должно, не устанавливает запрета над ним - одна жена или четыре, и кто они - все это в воли человеческой, а не высшей. А из питья, и из удовлетворения, что дает майсир, в иных местах банджем прозываемый, так ведь и это не запретное, но употребляемое с мудростью надлежит быть, ведь сказано в писании: когда cпpaшивaют тебя o вине и мaйcиpe, скажи: "B них oбoиx - великий гpex и нeкaя пoльзa для людей, но гpex их - бoльшe пользы", что означает разумеющему - если польза от их употребления превышает вред от того же самого, так негрешно употребить сие. Инакими словами: употреби вина и банджа для недуга преоборенья и усталости преодоления, и снискания душевного успокоения после напряжения сил хоть в военной схватке, хоть в томлении любви неразделенной, хотя бы и по иной причине какой. Спрашиваешь, когда же причина сия допускает, а когда нет, ответ мой - тебе решать, и тебе самому отвечать за выбор свой, ну а если ошибешься, мудростью невелик будучи, так ведь Аллах прощающ, милосерд. Мой же осознанный выбор после тягот пути из повествования моего тебе прояснен: испить вина достаточно, дабы и тело, и душу напряжение оставило, приуготовив его тем самым к новому испытанию, и да всевышний судьею мне.