- Итак, машина указывает на одну общую для всей информации деталь?
- Верно.
- Все, что делает музыку такой уникальной, можно назвать единым признаком?
- Да, но именно здесь машина затрудняется с ответом. Дело в том, что этот признак невозможно проанализировать. Он не поддается алгоритмизации.
- Почему?
- Это говорит об авторстве. У каждого музыкального фрагмента, очевидно, был свой автор - древний человек, который когда-то создал его. К сожалению, мы располагаем ограниченными фрагментами и не можем вычислить их алгоритм.
- Как не можем? - сказал один из физиков, - У нас же на руках все данные.
- Но они нам ничего не говорят, потому что относятся к другой системе знаков!
- Значит надо изучить эту систему.
- Как, - спросил Чо, - если у нас в руках единственный артефакт той древней цивилизации?
- В послании зонда содержатся координаты родительской системы древних, - сказал физик, - поэтому мы можем отправиться туда и поискать их. Если они еще живы.
- Слишком долго, - покачал головой Со. - Сама затея прекрасна, но не в этой ситуации. Может быть, позже мы организуем экспедицию в рукав Лебедя, но сейчас нам нужен четкий и ясный ответ на вопрос, почему музыка так меняет эри.
- Нужен Шис, - сказал Чо. - Мы должны провести ряд экспериментов. Понаблюдать, как это происходит.
Онерон подошел к импровизированному календарю, на котором были зачеркнуто двадцать из тридцати дней.
- Хорошо. Я организую сеанс.
На следующий день, когда группа подготовилась, явился эри и, приняв свою истинную оболочку, приготовился к прослушиванию музыки. В зале царила странная торжественная атмосфера, словно все присутствовали при каком-то важном ритуале. Когда инженер дал знак, Онерон сказал:
- Все готово. Шис, какую музыку ты обычно слушаешь?
Эри издал серию коротких цветных вспышек и провибрировал:
- Мне импонирует музыка, обозначенная на древнем языке словом «И.С. Бах».
- Там есть и другие слова, - подсказал Фан Чо. - «Бранденбургский концерт № 2 в фа мажор».
- Да, вероятно, какие-то характеристики.
- Включайте, - Онерон кивнул инженеру.
Тот нажал на кнопку. По залу разнеслась музыка. Сфера-визуализатор ожила и стала подрагивать в такт музыке, подсвечиваясь нежными голубыми и зелеными оттенками. По темному пространству поплыли узоры потрясающей красоты. Но основное внимание ученых было приковано к столбцам данных, которые транслировали тончайшие молекулярные изменения в структуре газового тела эриданца. Поначалу с эри не происходило ничего, но, когда музыка дошла до середины, в его теле ярче обычного вспыхнули некоторые фрагменты. Люди не смели говорить, они лишь указывали друг другу на важные знаки и числа. Еще несколько экранов в синхронном режиме вычерчивали графики биологических процессов, сопровождая их кривые огромным количеством данных. Онерон не обращал на это внимания: он весь отдался слуху. Музыка рождала в его сознании фантастические, волшебные картины, наполненные ощущением невыразимого спокойствия и гармонии. Словно парализованный, он не смел шевелиться, слушал эту волшебную древнюю музыку и ощущал, как его разум снова возвращается к идее, осенившей его еще в день вылета к ному.
Он утвердился в принятом решении.
- Нам потребуется день или два, чтобы обработать новые данные, - сказал инженер.
- Хорошо. - Со взглянул на эри. - Как самочувствие?
- Гораздо лучше. Теперь я удаляюсь до конца ночи и прошу не беспокоить меня.
Когда эри исчез, полковник подошел к большому столу с резервуаром свободных ти.
- Могу я взять немного для личных нужд?
Фан Чо кивнул:
- Бери, сколько хочешь.
Онерон взял сосуд и наполнил его раствором ти.
- Увидимся через пару дней.
Он почти бежал к себе в комнату. Проникнув внутрь, он заперся и настроил сигнализацию так, чтобы ничто не побеспокоило. Затем раскрыл панорамное окно на максимальную площадь и встал у края, наблюдая предрассветные сумерки. Небо посветлело у кромки справа. Звезды холодно блестели на небе. Онерон взял сосуд с раствором и по технологии эри настроился на создание так необходимого ему инструмента. Он проработал в поте лица много часов, три раза ломал и начинал работу заново, прежде чем удалось создать правильный инструмент. Значительное время он потратил на его отладку и настройку в нужном диапазоне. С перерывом на короткий сон и еду, он провозился со своим творением полтора дня. Когда все было сделано, отошел в сторону, сел на пол и долго разглядывал инструмент, сверяясь с памятью, в которой еще жили оригиналы. Там, в недрах его сознания, хранившего факты из жизни настоящего Со Онерона, мелькали яркие картины.