- Есть сбор и прибыть через 10 минут! - отозвался Топорков в усик связи. - Аллё, герои! Толкаем партизан наших, сбор у скалы!
Через девять минут одиннадцать человек собрались у подножия скалы рядом с Орком и Балоном, тепло обнимаясь и приветствуя друг друга.
Тротил напомнил про мины вокруг, которые не все удалось снять (часть их ушла на наёмников и боевиков). Никита нахмурился, пересчитывая свой отряд.
- Не понял! Кого не хватает? Анжела?
- А чё я? Мой вот он! - девушка указала пистолетом на пленного чечена. - Берегла как свою девственность!
- Ха, а она у тебя есть, сестренка?! - прикололся Ден, поправляя бинт на руке и косо глядя на сидящего наёмника, тоже перевязанного по ноге.
- Не смешно, братишка! - хмыкнула Анжела в ответ.
- Отставить шутки! Мля, где этот... Ашот? - Топорков сноровисто вскочил на валун, оглядывая местность вокруг. - Кто с ним был? Кто видел его?
Народ тоже заозирался, один бизнесмен сидел, положив автомат на колени и жуя губами травинку. Ден заметил его вид, усмехнулся.
- Вон, сдается мне, Родео, знает.
- Ну, видел его, - Родион сплюнул, - я чё, пастух ходить за ним?! Видел, собирал он оружие, снарягу. Потом в лес подался, блеснув фиксами, золотьём своим! Я чё, бегать за ним буду?
- Мог и сказать кому из бойцов! Не сломался бы! - Никита слез с камня и хотел ещё что-то добавить, но заметил бегущих к ним Рогожина с товарищами.
- Запал, мы в сборе!
- Хорошо, Истребок! Молодцы. Щас...
Троица подвалила и рассыпалась на траве, тяжело дыша. Никита пока доложился о последних часах, лагере боевиков, уходе, преследовании, засаде, бое. О четверых уничтоженных наёмниках, захваченном в плен их командире (судя по всему!), о шестнадцати трупах чехов и одном пленном.
Рогожин поднялся, протянул руку, пожал Никите.
- Ай молодца-а! Так держать. Всем троим объявляю благодарность как старший группы особого назначения!
- Служу Отечеству! - вскинул руку к голове Топорков.
За ним встали и вторили ему Ден и Тротил. Все остальные завороженно следили за ними, слушали доклад Топоркова. Кто серьёзно, кто улыбаясь.
Рогожин вкратце сообщил о новом предписании, отвел в сторону Никиту.
- Этих допросил?
- Чеха да, чёрного частично. В отказку идёт, чмо! Покоцали его малость. Ранен. Ден его взял. Нелёгкий. Профи чей-то! Может, оттуда. Какие распоряжения будут, командир?
- У нас секретная операция. Ты сам знаешь! И так эта куча заложников на шею. Штаб там херню порет, напридумывали чёрти чё! Ох, как мне хочется взглянуть в конверт! Чует моё сердце - там бомба! Или жопа полная, что, по сути, одно и то же!
- Ясно. Ну, тогда насчет пленных понял! В расход!
- Действуй, майор! А я трублю построение и марш-бросок. Почти стемнело, а нам до точки с этими пару часов минимум. Успеть бы до часа "Ч"!
- Успеем. Командир! Я рад, что мы снова вместе!
- Принято, майор! Взаимно. Всё, работаем.
Никита свистнул Дена, жестом показав, что делать. Сам подошёл к Анжеле.
- Ну что, девочка, забираю я твоего хачика! Свободна.
- Вау! Окей! - девушка мило заулыбалась, протягивая пистолет.
- Спасибо за помощь, за службу!
- Да ладно, Никита! - Анжела засмущалась, но видно было, что ей понравилось.
- Кто ж так отвечает своему командиру? А?
- Опс. Сорри! Э-э... Есть! То есть... служу Отечеству!
- Ну-у... вот. Так лучше! А пистолет оставь себе, Анжел! Разрешаю. Только аккуратно с ним!
- Вау-у! Опс. Есть, мой командир!
Анжела резво заскакала вокруг Топоркова, быстро прижалась к нему, чмокнула в губы (остальное всё было прикрыто шлемом) и побежала ко всем. Видимо, хвастаться. Ребёнок!
Никита повернулся к чеченцу. Тот угрюмо лежал на боку со скованными наручниками руками. Даже в сумерках заметен был блеск его враждебного взгляда.
- Ну что, бородатый, отбегался по лесам-долинам?! Вставай, пошли цветочки нарвём моему командиру!
Пленный вздрогнул, ужом вдруг пополз к кустам, что-то причитая и молясь. Всю спесь и гонор горца как рукой сняло. Никита поспешил остановить его, недовольно ругнулся, понимая, что придётся повозиться, и схватил того за шиворот.
- Аллах... прошу, не надо! Умоляю, не убивай, офицер! Всеми святыми прошу! Офицер...
- Какими ещё святыми, ты, мразь лесная! Аллаха своего вспомнил! Мне некогда читать тебе нотации и ликбез проводить, тебя земля родная воспитает, переучит! В себе только уже! Вставай, мешок говна! Как по зелёнке бегать с автоматом да резать безоружных пацанов наших, надругаться над ними - это вам, бараны горные, хватает сил и смелости! А как самому в такой ситуации оказаться - так говно трусливое! А вы, черти бородатые, развяжите пленного пацана русского, дайте нож ему и в спарринге решите судьбу его! Самим тренировка, потеха, ну и хвала Аллаха вашего за искусство убить неверного в бою, а не как барана резать! Уроды! Может, тебе тоже яйца подрезать и член? Скормить тебе же, а? Чё, мля?!
Никита вынул НРС, провёл по заросшей щеке боевика. Тот испуганно отпрянул, продолжая умолять о пощаде и дёргая сцепленными за спиной руками.
- Сейчас отойдём, чучело лесное, дам тебе нож и возможность погибнуть как мужчина гор, а не как чмо последнее! Ясно?
- Офицер, офицер... - трясся чеченец и морщился, пуская пену изо рта.
- Пошёл, я сказал!
Кое-как Топорков отогнал пленного за камни, краем глаза заметив, что и Ден повёл "своего" чёрного за кусты. Остальные спешно собирались, снова навьючивая на себя трофеи и рюкзаки. Рогожин ловко и умело командовал отрядом.
Никита установил пленного на колени, расцепил наручники, не спуская глаз с хитрого вёрткого боевика. Отошёл метра на два. Достал свой НРС и еще клинок типа "свинчатка" из рукава. Такими разведка и десантники редко пользовались, чаще на тренировках. Острое полотно из свинцового лезвия и пластиковой тонкой рукоятки предназначалось для точного броска из любого положения - нож летел только утяжелённым лезвием вперёд. Да, был мягким, но для поражения плоти противника этого хватало!
- Держи, бородач, защищайся и умри с достоинством! - Никита, скинув разгрузку и автомат (остальная снаряга осталась у скалы с отрядом), взялся за свой нож.
- Я не буду использовать этот шанс, но благодарен тебе, офицер, за честный поступок! - почти без акцента сказал пленный, не вставая с колен, и перевёл взгляд с ножа на траве на Топоркова, принявшего боевую позу.
- Чё так вдруг? Я бы воспользовался случаем! Только вы, суки, не даёте нашим пленным такого шанса! Вставай!
- Нет! Я не хочу никакого конца! Честного или позорного. Ваша женщина и так осквернила меня, рана моя болит и режет сердце!
- Ишь ты-ы! Как залепетал! Видать, не дорезала она тебе член твой! - Никита взглянул на тёмное пятно грязных штанов боевика в районе от ширинки до колен.
- Не убивай, офицер! Я буду говорить. Я скажу всё!
- Ой ты, боже мой! Да мне сейчас на хрен уже не нужны твоё имя, родной аул и какие кому ты задолжал займы! Ясно излагаю, баран?!
- Я два года воюю по этим горам. Я знаю... - боевик запнулся, что-то оценил и продолжил: - Аллахом клянусь! Я знаю все схроны и тропы "воинов Ичкерии", место, где чаще бывает Абдул-Халим и почти все передвижения штаба "Чёрного воина"...
Никита аж руку с ножом опустил. Ни черта себе!
- Слушай, бородатый, я ещё и язык твой лживый отрежу за гонево такое!
- Клянусь детьми! Аллахом клянусь! Я...
- Ты знаешь, где находится Садулаев и Шамиль Басаев?
- Да, офицер! Могу показать на карте, а ваша разведка проверит. И если я вру, можете как барана потом меня резать! Клянусь...
- Не блефуешь, чечен? - перебил Никита пленного.
- Что? Я не...
- Не лжешь, говорю?
- Не-е-е! Я жить хочу, я работать хочу! Не хочу убивать! Не хочу...