— Не знаю, — согласилась Сиель. — Я уже ничего не знаю. Но теперь я понимаю, почему Киоун был готов трахать всех на двух ногах, только не меня. Я бы узнала все его тайны.
Они оба понаблюдали за продолжавшейся внизу резней.
— Почему бы не прокатиться? — наконец произнесла девушка. — Давай откроем оставшиеся сюрпризы. Если в гостинице еще остались припасы, возьмем все, что сможем унести, хотя я сомневаюсь, что важные лица много оставили, уходя из города. Но это несущественно. На сей раз мы поедем по безопасным землям, если только за тобой не придет Инвия, Помеченный.
— Куда мы направляемся? Анфен здесь?
— Он отправился к Концу Света, чтобы уничтожить Стену, — произнесла она и расхохоталась. Потом взглянула вниз на опустевшие улицы. — Может, он и был прав, решившись попробовать сделать это невзирая на мнение мэров. Вероятно, мне не следовало пытаться остановить его. Скоро мы можем это узнать. Идем, нужно найти лошадей. — Сиель положила руку на плечо Эрика. — И я надеюсь, твой друг скоро появится.
Говоря это, она отнюдь не желала старику добра. В ее широких темных глазах ясно читалось: «И тогда я лично распорю ему брюхо».
Глава 61
Поток людей продолжал двигаться на юг — беженцы забили все дороги, стискивая жалкие пожитки, которые сумели сохранить в неистово мечущейся толпе, спешащей за южные ворота. Тут и там на дороге в беспорядке валялись вещи, брошенные по мере того, как тяготы бегства начали донимать выживших в ужасной резне. Через пару дней каждый лишний килограмм превратится в неподъемную ношу. Трактиры, стоявшие у дороги, ведущей из Эльвури в ближайший город, Йинфель, были забиты до отказа, и теперь многие соглашались заплатить немалые деньги, чтобы переночевать под столом или в туалете. Некоторые вообще не стали останавливаться на ночлег, пребывая в непоколебимой уверенности, что Мучители станут преследовать их. Однако тех никто не видел.
Новости о судьбе Эльвури уже разнеслись по дорогам, значительно опередив усталых беженцев, и начали передаваться по другим Вольным городам, войска которых принялись лихорадочно проверять подземные переходы и возводить дополнительные укрепления. О Мучителях теперь знали повсюду, ходили слухи, что это очередное порождение замка. Их теперь все чаще видели в местах, удаленных от лесов, в которых эти твари напали на культистов Инферно. Большинство замечали их издали, не зная, с чем им довелось столкнуться. Те же, кому не повезло оказаться поблизости, обычно уже никому ничего не могли рассказать.
В эти практически непроходимые толпы беженцев затесались Сиель и Эрик. В первый день он четыре раза ухитрился упасть со своего скакуна, только чудом ничего не сломав. Они нашли прекрасных лошадей, высоких и мускулистых, как скаковые. Сиель и Эрик быстро поняли, почему «большие шишки» предпочли не участвовать в смертельной гонке к южным воротам по нижней части города. На одной улице, превратившейся в сущий ад, их поджидали с полдюжины Мучителей, стоявших неподвижно в странных, застывших позах над растерзанными телами своих жертв. Самые крупные вернулись к реке, словно движимые неким общим порывом, и, если верить слухам, стояли неподвижно вдоль берегов, наблюдая за бегущими из города людьми. Их туши были сплошь усеяны телами, насаженными на многочисленные острые шипы; некоторые до сих пор извивались и звали на помощь. Мучители, оставшиеся в Эльвури, причинили достаточно вреда; однако мародеры, вторгшиеся в город, бушующие пожары и мелкие бунты не сделали его безопаснее.
Единственным светлым пятном во мраке ужасов была встреча с Лупом, терпеливо поджидавшим их у обочины на собственном коне, ухмыляясь во все десны.
Большинство путников, включая Сиель и Эрика, пытались не думать о том, что осталось позади. Они старались не слушать плач людей, ничего не знавших о войне вплоть до этого момента, столкнувшихся с ужасной реальностью, воплощенным кошмаром, который раньше никогда не поджидал их в тени безжалостно ступающих по земле ног человекобога. Они так долго жили в покое и довольстве, привыкнув к неспешному ходу конфликта между Вольными и Выровненными землями… Пусть напряженного, однако далекого, как отголоски землетрясения. Потрясение и ужас на измученных бессонницей и усталостью лицах беженцев, неуверенные, спотыкающиеся шаги спасшихся, словно к и без того тяжкой ноше добавился новый груз, говорили об одной и той же думе: «Сегодня мы не вернемся домой. Дома больше нет».
Эрик почувствовал себя виноватым и в то же время ощутил облегчение, когда они наконец миновали голову сплошного потока беженцев и оставили несчастных людей позади. Сиель не стала даже пытаться скрыть, как она рада такому повороту. Луп насвистывал песенку, словно ему ни до чего не было дела.