— Контроль по территории, — сказал, разворачиваясь к парочке, застывшей посреди гостиной.
— Да ты глянь, — ткнул пальцем тощий.
Глянули все — прям скучковались и посмотрели. И есть на что. На полу в судороге посмертия замер трехногий иссушенный краб. Хотя с крабом я, конечно, поспешил. Три суставчатых конечности, панцирь веретеном — в передней части морда на четыре крупных глаза и оскаленный рот. Ротик показательный — такой пастью не медок хлебать, а рвать плоть и упиваться кровью. А еще у твари под пастью скрючены небольшие антропоморфные лапки, на которые отчего-то не хотелось смотреть.
— Мерзость, — выдохнула Крыса. — Сука. Мерзость.
— Мы поняли, — вскинул я руку.
— Идей ноль, — сказал Замес и осторожно ткнул умертвие носком ботинка. Хрустнуло, сухая плоть осела и резче запахло тем неуловимо тревожным.
— Оно, — объявил тощий и потянул шмалабой.
— Местные сухие? — выдала здравую мысль Ива.
На нее выразительно посмотрели. Пилигримы — люди суеверные, и я, вопреки здравому смыслу, начинаю их почти понимать. Накличешь хрень и хрень придет — сучья проза от жизни.
— В спальне череп и левая рука. Череп мужской, рука женская, — поставил весомую точку Шест.
— Вот зачем? — вздрогнул Замес.
— Возвращаемся, — дал я отмашку. Функция твердо проигнорировала изменения реальности. А оператор воспоследует, но с большой-большой оглядкой. — Цикл на восстановление и в путь. Попробуем местные развалины на зубок.
Остатки дня прошли обыденно — в тревогах и починке. Съестное и горячие напитки немного скрасили картину, разбавляя застывшее пространство, что тихо шелестело за обжитым пятачком. Никто не покусился на смену № 7, что сочли положительным знаком и почти примирились с неудобным трупом под боком. Многовато вводных данных — странных данных, из которых трудно сложить паззл. Но они мне вчистую не нравились от слова «совсем» — до желания пройтись через непонятное танковым треком.
Закатай губенку, Джимми. У нас хардкор.
Ночь привнесла несколько новых деталей. В черноте, сгустившейся за оградой, зажглись несколько далеких красноватых искр. Костры. Если правильно оцениваю дистанцию — в пригородных развалинах.
— Живут, — задумчиво протянул Замес, привалившийся к изгороди в метре правее. Мы изучали ночь и делали выводы. Почти всегда — полезно. — Палят открыто.
— Люблю бесстрашных, — кивнул с усмешкой. — Меньше сюрпризов.
— Ага, а потом ловушка, поза раком и ай-ай-ай, — вклинилась Крыса, грызущая комочек прессованной лапши. Она, не отрываясь, смотрела на искры пламени неизвестных лагерей.
— Они еще не знают, — вздохнул я задумчиво.
— О чем? — заинтересовался тощий.
— К ним пришла смена № 7.
— О да, — распылалась в улыбке мелкая.
И чет я не позавидовал вероятным злопыхателям. Крыса одна не ходит — с ней Малюта и немного мы.
Окончание главы 4)
Глава 5
Утро началось штатно. Я отвлекся от изучения изгороди и среагировал на храп Шеста, что донесся из дома. Следом глухо стукнуло и недовольный сонный голос спросил:
— С хера ли доской?
Пора вставать детишки — птички не поют, земля мертва, кишки на подсосе, вражины за углом, так что да — пора начинать новый день, родные. Волчий час дежурства позади, и я не против сменить обстановку.
Чуть шаяли угли в прокаленном мангале — играли толикой багрянца, грея алчные ладони караульного оператора на полной ставке. Я зевнул, подцепил с земли пару досок и аккуратно пристроил в кострище. Слышу, в доме шевелится Фрау, а значит близится время готовки.
Можно встать, сделать пару шагов, прислушиваясь к реакции мясного храма, и набросать выводы. Сон и био, замешанные на дежурстве, где бдительность чередовалась с ровными мыслями о бытие, сильно способствовали здоровью. Хотя о бытие думалось в разрезе местных говнистых странностей — не так высокопарно, как представлялось, но полезно. По итогу, тело слушалось, в голове не кипело.
Взгляд за ограду только успокоил. В первых отблесках Оси все та искореженная земля с явными признаками массированного удара. И неровная гряда далеких зданий без признаков костров. Но мы не гордые, мы можем и нагнать при случае.
— Командир, — прозвучало от дверей.
Великолепная возможность оценить боеготовность Фрау. Я потер руки, избавляясь от фантомной утренней зыбкости, и вернулся к разгоревшемуся огню. Женщина держится прилично — немного бледна, на лице затертые следы крови, но в тонкую березку на ветру не играет. Спасибо био и доброму слову. Иногда короткие передышки просто необходимы, да.