Цель Леонид
Пилот и флибустьеры
Леонид ЦЕЛЬ
ПИЛОТ И ФЛИБУСТЬЕРЫ
Нападение было внезапным. Пиратская гондола, притаившаяся за огромной глыбой метанового льда, осторожно высунула из тени допотопный, тупорылый излучатель и дала залп.
На борту патрульного шлюпа ООН "Русич" беспечно резались в карты в преддверии ужина пятеро офицеров. Они погибли сразу, не успев сказать и пару крепких фраз, разумеется в адрес патрульных роботов, на защиту которых им бы не стоило полагаться. Шестой была женщина, комиссар Красного Креста, она разделила участь экипажа.
Залп, направленный умелой и дерзкой рукой, вывел из строя все компьютерные линии шлюпа и потому ни одна станция Земли не получила сигнала бедствия. В распоряжении флибустьеров оказалась целая неделя вполне достаточно, чтобы залатать корабль и отбуксировать добычу к далеким и малоизученным фиордам Нептуна.
Не спеша истребив туповатых роботов, вольные стрелки космоса - восемь жестковатых мужчин, изгнанных или сбежавших с благословенной планеты приблизились к развороченному борту. Совет не затянулся надолго, соображения были здравыми, а действия решительными. Ни дурной нрав, ни крутые повадки ничуть не умаляли мастеровых достоинств. Уже к исходу третьих суток в шлюпе затеплилась жизнь. Флибустьеры восстановили герметичность и поставили на ход энергоустановку. Останки членов экипажа погрузили в почтовую капсулу и отстрелили в сторону Ганимеда. Деловито, сноровисто, со знанием дела обживали они захваченный шлюп. Большей частью помалкивали, каждый занимался своим делом, лишь изредка раздавались ругательства, да хрустел под гравибашмаками грязный лед.
- Разрешите?.. Это белый танец.
Девочка. Девчушка. Парусиновые тапочки. Шорты. Голубая футболка с надписью или рисунком - он не запомнил, несущественно.
- Вы меня помните? Два года назад мы танцевали с вами на пикничке, зеленые первокурсники. Неужто забыл?.. Когда строили аквалагерь и каждый вечер что-нибудь устраивали... до рассвета. - Она путалась, обращаясь, то на "ты", то на "вы". Святая простота, как можно помнить всех девчонок, с которыми отплясывал до рассвета на пикничках? А ну прижму? Хм, поддается...
- Пилот! Пилот, ну отзовись же!..
Кто это нюни распустил? Соня? Голос похож. А что со мной? Почему тьма? Если я сплю... стоп! Мы играли в карты, Фил сбросил взятку... Что потом?.. Ни черта не помню! Неужели?..
- Пилот? Эй, Пилот, ну почему ты молчишь? О, Господи...
- Я... не молчу. Что со мной, ничего не вижу... Что это было - взрыв? Ты слышишь меня, Соня? Нет, не слышит. Надо проснуться и громко крикнуть... Тряхнуло будь здоров, это я помню.
- Я слышу тебя, Пилот, слышу!
- Соня, что со мной? Каюк или?.. Что это было? Я не слышу своего голоса, будто сплю. Какой треск, шорохи, электрические разряды, все колет. И гудение, гудение в памяти, пятна, разрывы, пелена.
- Ах, Пилот, мой бедный Пилот!..
- Что, башка вдребезги? Как ты разговариваешь со мной - гипноз?
- Пилот, они сожгли нас лазером или ракетой, не знаю.
- Кто "они"?
- О, Боже!
- Значит, мы?..
- Мы ящики, Пилот, эти проклятые "черные ящики"!...
Теперь он догадался. Понятно. И откуда гул, и потрескивание. Перед выходом в рейд их предупреждали об эксперименте. В лаборатории записали их эрго и положили в основу программы. Электронно-оптические дублеры существовали и раньше на патрульных кораблях, но автономно, в качестве резервной компьютерной сети. Теперь же придумали вшить в комбинезон маленькую силиконовую штучку, которая ловко выуживала текущую информацию из каждого офицера и не просто фиксировалась персональным компьютером-дублером, но и накапливалась на специальных кодах. При необходимости дублер-компьютер мог анализировать эту информацию и подменять приболевшего астронавта.
Опасная служба, пояснили им, если что-то случится в Дальнем Космосе, вахту не отменишь, а как заменить механика или штурмана?
- Я - "черный ящик"? Склепанная груда хитроумных стекляшек? Нет больше Олежки Лифаря, пилота божьей милостью, двадцати девяти годков от роду, холостого, в политических организациях не состоящего - а кто есть?
- Пилот, меня ведь тоже нет. Какие жестокие люди придумали эту пытку, это проволочное бессмертие, за что?
Они и не жестокие вовсе, они хозяйственные. Такой шлюп стоит приличную кучу денег и всякий риск должен быть сведен к минимуму. И еще он вспомнил, как перед каждой вахтой подходил к своему ящику и щелкал пальцем по оранжевому пластику: "Привет, братишка!" Ах, как смешно, как трогательно и вот сам нынче в шкуре "братишки", точнее... Не стоит точнее - лучше повеситься.
- На чем? - Мощно и стереофонично накатил Сонин голос.
- На петле гистерезиса.
- Очень остроумно. Давай говорить, мне страшно.
- Давай.
- Чем ты пичкал своего "братишку", Пилот? - Все время вспоминаешь, как танцевал с какой-то девушкой, лет десять назад на берегу Азовского моря. Очень приватно вспоминаешь, даже неловко, вроде я специально подглядываю. Вы разочек станцевали и кожа пахла не духами, а солью и потом...
- Разве это была не ты?
- Вот еще! Медики сроду не водились с вашей академией - шизики и алкаши. Разве нормальные люди поступают на астронавтику?
- Сами вы... айболиты несчастные! У нас режим и спецподготовка, не то что некоторые - на дармовом спирте... Осторожней! Что ты делаешь, мне же больно!..
- Извини, я никак не разберусь в наших связях. До чего идиотски звучит, тебе не кажется? Я хочу, чтобы ты мог видеть. Моими глазами, раз твой ящик опрокинут. А больше никто не уцелел, только ты и я.
- Почему ты читаешь мои мысли, а я только слышу твое дыхание?
- Почем я знаю, наверное, я целей, вот и все. Думаешь просто было тебя растормошить? Я ведь оживила тебя...
- Согрела!
- Угу, такое ощущение, что мы втиснулись в один бюстгальтер. Только попробуй хихикнуть! Терпи, терпи - я включаю все каналы, сам разбирайся.
Он вспомнил, как прикусывают губу и потерпел. Потом его ослепило, ошеломило, обожгло обычным светом. Насчет бюстгальтера он как-то сомневался, а то, что разом сорвали с них одеяло - похоже.
- Не изощряйся. Любовь транзистора и электрогрелки, какая прелесть. Резкость и панораму отстраивай сам, у меня плохо получается, я ведь очкарик. И осторожнее! - не включи индикацию панелей, а то они заподозрят неладное и вмиг разделаются с нами.
- Ты догадалась отключить индикацию - какая умница!
- Ага, стою, как дура, как чучело, без прически и макияжа. Смотри, Пилот, смотри, а я поплачу. Я буду плакать, Олежка.
Он смотрел. Медленно переходил от камеры к камере, фокусирую их едва заметными импульсами, их практически автономно вырабатывал его проклятый, холодный мозг.
Знакомая рубка. Сиденья, притертые к заднице, как... И полный бардак, грязища неимоверная. Безжизненный пульт бортового компьютера, Папаши Кью. Пилот попробовал подступиться и схлопотал такой разряд, что несколько секунд провел в беспамятстве.
- Ты что, совсем чокнутый, - хныкала Соня, всхлипывая, как первоклашка, разбившая коленку на перемене, - сейчас же выключу тебя, дурак, мне же больно.
- На блокировку нарвался, прости! Они отрезали от нас Папашу Кью; вот гады, значит среди них есть классный программист. Угу, вижу их. Затаись, девонька, пошла работа.
Их было двое, заросшие, хмурые пасынки солнечной системы, с нездоровой, изъеденной раком кожей. Под засаленными комбинезонами едва просматривались щуплые тела. Жизнь нелегкая и неправедная наложила сероватый отпечаток на лица, скрыв происхождение и национальность - с виду обычные барыги, заброшенные волею судеб к поясу астероидов. И, тем не менее, они оказались... половчей.