Попал ты, товарищ Румянцев.
Попали мы в сортир. Пистолет из моей наплечной кобуры вытащил Стивио, то есть Джованни, он же забрал кастет.
— На колени! — скомандовал Стивен.
«Ну и дерьмище», — подумал я. Не в том смысле, что в туалете воняло, а в том, что ни одной живой души! И не предвиделось, так как Дик стоял у дверей.
— Сейчас ты будешь отвечать. Честно и быстро. Или кончу. Никто не услышит, не надейся. На колени, кому сказано!
Пол был чистый, драили его на совесть. Синий кафель, зеленые рыбки… Но до чего позорно истребителю умирать вот так, в сортире! Что придется умирать, сомнений не было. Как только прозвучит последний ответ, прозвучит и выстрел. Две пули, если по уму: голова, сердце.
По уму.
По уму обыскать меня не догадались — некогда было, а может быть, просто неопытные? А сам я действовать по уму не собирался. Если уж умирать среди писсуаров, то с музыкой!
— На колени! — взревел Стивен и повелительно ткнул стволом вниз. Хорошо все-таки, что это пилоты! Ни один офицер «Эрмандады», даже ни один милиционер с захолустной Екатерины не додумался бы до такого жеста!
Меня бы держали в три пистолета на двух метрах, а тут…
Я ссутулился, словно сомневаясь, Стивен засветил в ухо с левой, а у меня в рукаве щелкнула пружина, и в ладонь скользнул кинжал. Плоский, ухватистый, острый.
Свистнул клинок, хитрое керамическое лезвие с микропилкой рассекло запястье, пистолет полетел на пол, брызнула кровь.
— Что?! — успел крикнуть Стивио-Джованни, и кинжал, не прекращая двигаться по дуге, вошел ему в живот.
Именно так: кинжал, сам. Моей разумной воли в происходящем не было, только злость, багровая древняя ярость, что выстлала глаза кровавой пеленой и залила алым кафель.
Я зарычал, а может, мне показалось? Вонзая клинок все глубже, я бросил тело на Стивена и схватил с пола пистолет, точно такой же Gt.1000, что у меня отобрали.
— Стоять! — ствол качнулся по сторонам, обводя всю троицу.
Впрочем, Джо выбыл — он хрипел и бился, разворачивая на кафеле кишечник кольцами. Дик рылся у пояса, борясь с застежкой кобуры, а Стивен скалился на меня, готовый к прыжку.
И кровь, всюду кровь.
— Стоять! Бросить оружие! Морды в пол! — чтобы придать убедительности словам, я пальнул.
Пуля разнесла плитку у головы Стивена, а я временно оглох. Подействовало.
Дик вытащил пистолет, но держал его нежно, двумя пальцами.
— Чарли, что… — сказал он.
— Выполняй! — хрипло протянул Стивен, который, оказывается, был совсем не Стивен.
Пушка упала, вертясь, на скользкой поверхности. Оба медленно улеглись рядом с Джованни-Джо-Стивио, который тихо подвывал, корчился, то пытаясь собрать кишки назад, то суча руками по полу.
— Руки за голову! Ноги врозь! — приказал я, отфутболив пистолет к двери. — Лежать! Морды вниз!
— Лучше сразу кончи, чувачок, — сказал Чарли. Голос спокойный, даже рассудительный. — Ведь найду.
— Молчать!
Я убедился, что троица временно обезврежена, поместил кинжал в ножны под рукав, благо его модная ширина позволяла сделать это без лишних манипуляций, подхватил второй пистолет и ломанулся к выходу, как раненный в жопу олень, то есть не разбирая дороги. Но очень быстро!
Прошло секунд пять, пять чудовищно долгих секунд, когда коридор тянулся мимо тягучей сонной резиной, и не желал кончаться. Я вырвался в зал. Оттолкнул страждущего, шедшего навстречу, сбил с ног официантку и поскакал!
Ох, как я несся!
За спиной грохнули выстрелы. Их никто не услышал в тысячеваттном реве музыки, да и я лишь инстинктивно вычленил хлопки на границе слуха из ритмичного рокотания драм-машины.
Я метался среди людей. Обдолбанная и упившаяся публика реагировала нормально, подумаешь, эка невидаль, парень на некислом приходе! В спину продолжали лететь пули. Не попасть! Далеко, темно и толпа! Спасительная толпа! Десятки дергающихся, прыгающих, извивающихся тел!
Вспышки стробоскопа глотали вспышки выстрелов. Люди продолжали свой танец, а вокруг летала смерть — гиперзвуковая, безжалостная.
Очередная порция пуль прошла над головами. Чарли — я почему-то уверен, что стрелял именно он, пытался расчистить дорогу — но вместо этого пробил прозрачную колонну в трех местах. На танцпол хлынули струи сияющей воды, что публика восприняла дружным, благодарным воем и задергалась, заплясала еще интенсивнее.
— Тра-а-анс! Грессия-а-а-а!!! — накрыл толпу рык неутомимого диджея, а я скатился по лестнице на первый этаж, на ходу пряча пистолеты по карманам.