— Я бы мог сослаться на специфику работы за пределами территории ОН, специфику контингента, условий и диктуемую ими допустимость мер. И вы бы со мной согласились, не стань вы лично объектом этих мер. Поэтому подобные объяснения я оставлю при себе.
— Уж лучше оставьте! Мне они ни к чему!
— Понимаю ваше состояние, но…
— Понимаете?! — перебил я, наплевав на вежливость. — Сомневаюсь! Вы для интереса подключитесь к вашему агрегату! Вот тогда поговорим!
— И все же. Во-первых, Румянцев, пять лет назад я был в плену у «Синдиката TRIX», где пережил два пренеприятных месяца. Уверяю вас, мне досталось, так что ваши ощущения мне знакомы. Во-вторых, я — рыцарь древнего испанского рода, все мои предки были воинами, у меня есть понятия чести и я не считаю возможным идти в бой с человеком, так пострадавшим по моей вине, не объяснившись. Отсюда в-третьих. Я хочу, чтобы вы знали две вещи. Первая: мне искренне жаль, что мне пришлось обойтись с вами таким образом. Вторая: я поступил бы так снова без колебания и мне искренне жаль, что в тот раз обстоятельства не позволили довести дело до конца.
Я, мягко говоря, обалдел от откровенности. Обалдел — слабо сказано. Я уж думал, он пришел поиграть в добродетель, а тут такое!
— Да, Румянцев, да! — продолжил майор, заметив мое столбообразное состояние. — Хоть и имела место следственная ошибка и вы не связаны с «Синдикатом», но я не верю вам, не верил с самого начала и следил с первого дня на станции. Вы отлично понимаете, что у моей службы есть интересы в Тремезианском поясе, не всегда совпадающие с интересами Совета Директоров, ГАБ и прочая. «Эрмандада» — серьезная организация с далеко идущими планами, огромным размахом деятельности и широким спектром интересов, что требует объяснимого режима конфиденциальности. И тут на станции появляетесь вы с вашей историей. Скажу откровенно: история настолько неправдоподобна, что многие в нее верят, но не я. Как мог гражданин России с блестящими успехами в одной из лучших военных академий Великорасы оказаться здесь? Не надо начинать сначала, я все помню. Причина исключения, зафиксированная в личном деле, является дезинформацией невероятной наглости! «Исключен, лишен права… по причине грубого нарушения приказа в боевой обстановке», — чушь! Вы — кадет! Кто вас пустил в бой? Какой бой? Если мы ни с кем не воюем?!
О, я бы хотел посмотреть на майора в прицеле рентгеновских лазеров джипсов! Что бы он сказал тогда, на счет «не воюем»? Но ведь умен, умен и проницателен! Я только сейчас понял, какой тухлятиной отдает мое изгнание!
— Мы следили за вами, Румянцев. Вы оказались отличным пилотом и храбрым солдатом. Вы честно сражались за интересы концерна, добились хороших результатов. У вас нет ни одного взыскания по службе, что почти немыслимо, учитывая местные порядки и условия труда. Вы делали хорошую карьеру. Вы не занимались шпионажем, не торговали служебной информацией, даже с Фурдиком работали исключительно щепетильно. Даже не в рамках закона, в рамках этики. У вас идеальный послужной список, раньше был более чем хороший кадетский табель, я не верю, что такими перспективными кадрами разбрасываются просто так! Такого не бывает! Ни у нас, ни на флоте! Вывод напрашивается простой: вы агент. Причем не простой шпион. Вы ведете глубокое внедрение, настолько глубокое, что могли бы оказаться через пару-тройку лет на самых высоких ступенях должностной лестницы концерна, а возможно, и «Эрмандады». Только тогда вы бы начали действовать, благо положение ваше позволяет держаться почти исключительно законных рамок при широчайших возможностях…
Я открыл было рот, но он решительным жестом остановил меня.
— Не перебивайте! До вылета еще десять минут. Я охотно верю, что вас вели «втемную». Вы понимаете, что это означает? Хорошо, это сэкономит время. Я неоднократно предупреждал вас. Намеками и прямым текстом, что я вас веду! Агента такого уровня глупо хватать и высылать — пришлют нового, которого мы не будем знать. Тем более что формальных оснований против вас не имелось. И тут такая удача! Ущерб делу, которому я служу, от подобного внедрения может оказаться фатальным. Поэтому я не мог упустить случая с угоном «Дюрандаля» и разгромом конвоя в АД-13. Я мог узнать о вас все, и я воспользовался моментом. К сожалению, я начал искать не с той стороны, отрабатывая версию внедрения через инсургентов. Она оказалась пустой, а на проверку второго направления мне просто не достало времени — ГАБ сработало оперативно. Зато теперь я точно знаю, на кого вы работаете, и, повторюсь, признаю, что вы сами этого можете не осознавать в полном объеме. И я честно предупреждаю: вы под колпаком, ваше задание провалено, хотя я и не знаю ее стратегических целей. Теперь вы не сможете сделать ничего, абсолютно ничего, даже если займете пост генерального директора «DiR». На месте вашего начальства я бы вас выводил, вы слишком засвечены. Таким образом, моя операция достигла цели, хоть я и провалился на тактическом уровне, ведь я до сих пор не знаю и, видимо, никогда не узнаю, чего именно вы добивались. Я считаю, что ради этой победы стоило применить те средства, которые применил я, что не доставило мне ни малейшего удовольствия. Долг есть долг. Я солдат, как и вы, хотя, к сожалению, мы по разные стороны прицела. Теперь, Румянцев, когда карты открыты, надеюсь, что вы меня поймете. Не держу на вас зла и уважаю за красивую работу. Классный шпион из вас не вышел, но вы остаетесь отличным истребителем. Поэтому садитесь в «Хаген» и сражайтесь, как вы это умеете. Время, Румянцев. Прощайте.