Яхнина встречали врачи.
А меня встречал наряд охраны, отобравший табельное оружие, нацепивший на мои запястья стальные браслеты и законопативший меня прямиком в карцер.
Таким вот инцидентом закончился для меня Наотарский инцидент, простите за неудачный каламбур.
Глава 6
ПРЕСТУПНАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ
Май 2621 г.
Военная тюрьма, остров Котлин
Солнечная система, планета Земля
Рапира — Кресту: Первый этап операции «Черная Ночь» завершен. Ведем агента Куницу.
Крест — Рапире: Ведение прекратить. Перевести агента Куницу в автономный режим. Осуществлять лишь информационный контроль.
Да, друзья мои. Пока весь экспедиционный флот «Наотар» возвращался домой, я сидел в карцере на «Трех Святителях».
Меня навестил Валентин Макарович Тоцкий — руководитель полетов «Трех Святителей» — и стальным голосом сообщил, что я преступник, дезертир и дурак.
— Румянцев, тебе предъявлено официальное обвинение: ты нарушил приказ, подверг риску жизнь комэска. Пока тебя ждали, авианосцу пришлось отражать налет гребешков. К счастью, обошлось без жертв, но потери в матчасти серьезные, и все по твоей милости. О том, что ты совершил посадку на борту корабля недружественного государства, я вообще молчу.
— Недружественного?! — изумился я. — Мы же Конкордии помогаем, она наш союзник!
— Мы ей помогаем, это верно. А вот то, что Конкордия наш союзник — нигде не написано. Она ведь не входит в Объединенные Нации, забыл?
— Но как же так! — искренне возмущался я. — Я человека спасал! Собрата по Великорасе! Ну пусть даже сестру… Руководствуясь прямым распоряжением товарища Яхнина!
— А головой подумать?! Яхнин ранен, контужен, ничего не соображает! А ты? Тебе и так трибунал светит! А если бы комэск в кабине окочурился? Вообрази! Союзника спас, а своего командира на смерть обрек!
Тоцкий при всем диалоге не поднимал глаз от палубы и выглядел смущенно. Он, конечно, виду не подавал, то есть старался не подавать, но что-то его грызло с такой силой, что этот бывалый офицер разве только не краснел.
— Короче так, Румянцев. Повторяю: обвинение официальное, рапорт ушел, тебя ждет следствие. Пока будешь содержаться под стражей.
Сказал и ушел.
Следующие три дня я видел только миску с едой раз в день и ни одного человеческого лица.
Зато выспался. И то хорошо.
На Земле меня определили в Котлинскую военную тюрьму.
Разбирательство было недолгим.
Еще четыре дня, и ваш неумелый рассказчик предстал перед судом военного трибунала. Вдумайтесь: военного трибунала!
Тройка судей, секретарь, два конвоира и я. Вот и весь суд.
Процедура была короткой, как лето на Новой Земле, и заняла хорошо если полчаса. Судьи явно скучали и торопились сплавить меня куда подальше, чтобы заняться, наконец, серьезными делами.
Тем не менее лица все трое сделали строгие, чтобы я прочувствовал.
А я? Я ничего не прочувствовал. По крайней мере тогда. Я пребывал в состоянии грогги, словно боксер, ищущий пятый угол после хорошего крюка в челюсть. Не мог я, физически не мог поверить в реальность происходящего!
Мир вокруг казался куском какого-то идиотического синема, да еще и плохо снятого к тому же. Все в тумане, сценарий написан дебилом, диалоги надуманные, персонажи картонные.
Тем не менее приходилось признать, что эти дурацкие марионетки решают судьбу живого человека, мою судьбу! Вовсе не картонную.
— Кадет Румянцев, встать.
Я встал.
— Итак. По факту совершенных вами должностных преступлений, вам было предъявлено официальное обвинение. Проведено тщательное расследование и вынесен приговор. Прежде чем я его зачту, мы должны убедиться, что вы понимаете суть предъявленных обвинений. Вам их напомнить?
— Не нужно.
— Хорошо. Далее. Вы признаете себя виновным по пунктам обвинения?
— Нет. Если вы о посадке на авианосец «Римуш»…
— Достаточно. Вы не признаете.
— А это что-то изменит?
— В вашем случае — нет.
— Тогда какой смысл? Я ни в чем не виновен, более того, я хочу высказаться и опротестовать…
— Отставить! Заключительная речь вам не положена, мы не в гражданском суде. Кроме того, всё, что вы нам можете сообщить, вы уже сообщили. Об опротестовании пунктов приговора в вашем случае не может быть и речи. Итак, вы готовы выслушать приговор, или вам требуется время?
— Нет. Не требуется мне никакого времени. Можете излагать.