— Ты не сделаешь этого.
— Почему не сделаю? Я ведь буду действовать точно по уставу. Прежде всего напишу о гибели лейтенанта Любаха и его курсанта. Комиссия написала в своем заключении, что это был несчастный случай. Но это было убийство. Вы сами сказали, что многие из наших инструкторов не достаточно квалифицированы. Почему же им дают диплом? Почему личное дело Любаха послали на время в боевую эскадрилью? Чтобы все выглядело будто у него был опыт полетов в боевой эскадрильи, хотя все знали, что он не умел летать? Почему ему разрешили лететь с курсантом?
Генерал вспыхнул: „Это не твое дело”.
Беленко рассказал о полковнике, который устраивал судилища над офицерами, стараясь показать как он борется с пьянством, а на самом деле возглавлял хищение спирта в огромных количествах и даже использовал военные грузовики для перевозки его в Сальск для продажи на черном рынке. „Я знаю об этом и уже принял меры”, — сказал генерал.
— А вот еще один случай…
— Хватит! Все, что ты говоришь, не имеет отношения к твоим обязанностям инструктора. Это настоящий шантаж.
Он нажал кнопку. Появился адъютант.
— Вызовите ко мне начальника госпиталя. И чтобы явился немедленно.
Беленко встал, отдавая честь, и попросил разрешения уйти.
— Нет, Беленко, останься. У тебя была возможность уйти. Теперь поздно.
Вскоре в кабинет вошел полковник Маленков, подтянутый, сдержанный, в безукоризненно сидящей форме.
— Этот лейтенант срочно нуждается в тщательном медицинском осмотре, — сказал генерал.
— Дмитрий Васильевич, только две недели тому назад я сам провел тщательную проверку физического состояния Беленко.
— Я говорю о психическом обследовании. Уверен, что осмотр подтвердит мои опасения…
На Беленко надели рваный халат и заперли в палате. Его изолировали, очевидно, с целью запугать, сломить волю. С ним не разговаривали, его сторонились. Но все это дало Виктору время собраться с мыслями, обдумать ситуацию и решить, как себя дальше вести. Он понял, что не должен делать ничего такого, что может показаться странным, не совсем нормальным.
Через три дня его вызвал к себе Маленков. Когда они остались вдвоем, врач плотно закрыл дверь кабинета.
— Я не сомневаюсь, что вы говорили генералу правду, Виктор Иванович. Несколько случаев и мне известны. Но, дорогой, зачем вам плевать против ветра? Научитесь сдерживать себя. Голодников неплохой мужик, мы с ним друзья. Вы вывели его из себя и вынудили пойти на крайние меры. Если я скажу, что в тот момент вы находились в состоянии переутомления, что теперь осознали свою ошибку и сожалеете о случившемся, я почти уверен — все будет забыто.
Если я соглашусь, то никогда не прощу себе этого. Для чего я живу? Чтобы унижаться и лгать за кусок хлеба?
— Я не могу лгать.
Маленков нахмурился.
— Теперь вы и меня вынуждаете на крайние меры. К сожалению, вам придется пройти психиатрический осмотр.
Маленков мог бы пригласить для осмотра местного гражданского или военного психиатра, но он повез Беленко в Институт психиатрии в Ставрополь. Там у него был друг, известный психиатр, имени которого Виктор не запомнил. Когда они приехали, Маленков сказал Беленко: „Все, что от вас требуется — это сохранять спокойствие и говорить правду”.
Сначала Маленков вошел в кабинет один. Минут через двадцать вызвали Беленко. Маленкова в кабинете уже не было.
— Расскажите, почему вы к нам попали? — попросил врач.
Виктор подробно передал свой разговор с генералом.
— Значит, вы, ни больше, ни меньше, как взбунтовались! — воскликнул психиатр. — Вы либо больны, либо очень смелый человек.
Он начал расспрашивать Беленко о его жизни, начинал с раннего детства. Их беседа длилась с небольшим перерывом почти три часа. Ни по поведению, ни по репликам Беленко не мог определить реакции врача на свои ответы.
— Итак, лейтенант, чего вы добиваетесь?
— Я хочу летать. На истребителе. Хочу расти профессионально. И не хочу жить в обстановке лжи и лицемерия.
— Нормальное стремление. Ну, пока все. Можете идти.
Проводив Беленко до двери, врач крепко пожал ему руку и тихо сказал: „Счастливо, лейтенант. И не беспокойтесь, все обойдется”.
Вскоре Беленко убедился в искренности его слов. К Виктору зашел товарищ по армавирскому училищу, приехавший на базу в составе специальной комиссии. Из-за проблем со слухом ему пришлось бросить летать, и теперь он работал в отделе кадров при штабе войск ПВО. Он поздравил Беленко. Виктор не понял с чем. „Разве тебе еще не сказали? Ты получил назначение в эскадрилью МИГов-25, которая дислоцируется на Дальнем Востоке. Генерал дал тебе потрясающую рекомендацию. Ты, верно, все четыре года только и делал, что лизал ему зад”.