— Бе!! — догадался ответить я ему, и подумал, что со мной сейчас поступят, точно как с давешним тореадором. Затопчут копытами, подденут на роги и выкинут в компостную ямку. На последующее перепревание с целью получения плодородного перегноя. Одним лишь чудом и, видимо, личными хлопотами заступницы нашей Богоматери, удалось мне убраться с траектории движения этого бизонообразного человека. Только ногу я убрать не успел, об которую и довелось ему запнуться. Что позволило мне огреть означенного "торро" кулаком вдогон по затылку. После чего экземплярчик немного покалечил дверь, вышибив буйной головушкой и оную дверь, запертую на защёлку, и саму защёлку. Вместе с замком и дверною ручкою. От чего пришёл организм в полное изумление и сомлел, впав в совершенную бессознательность. Готовенький. Перезагрузка операционной системы.
Столь энергичное явление диспетчера народу незамеченным не осталось. Окружили мореходы свежеприготовленное тело, волнуются. Жестикулируют. Обсуждают перспективы выживания тела. Мне как-то зябко сделалось. А ну, как я его… того?
— Кать! А я его… не того!? — потом виновато пожал плечами — а куда было деваться? Быкует диспетчер!
Катя у меня всё ж хоть и бывший, но медицинский работник. Поди живого человека от жмурика свеженького отличить сумеет. Катя подошла, пульс на теле обнаружила и велела для начала водичкой его обработать, путём сбрызгивания, а сама в аэроплан за аптечкой устремилась.
Пришлось побрызгать водичкой и остудить немного разгорячённый гневом процессор. О! Тело глазками захлопало! Живёхонькое, значить! Теперь немного морали:
— Не кажется ли вам, благородный дон, что кабальеро в присутствие дам, должны быть более сдержаны в проявлении эмоций?
— О! Диос! Извините сеньор! Прошу прощения сеньора! Я так увлёкся, что совершенно ничего не соображал. Миллион извинений, сеньор!
Этот лепет мне уже вернувшаяся Катя перевела. Какой культурный дон оказался. А так сразу, и не подумаешь!
— Керосин, кабальеро! Мне нужно заправить самолёт керосином! — и совершенно по инерции добавил, почему-то по-немецки — Ду гейст мир ауф дэн зак! (Ты меня задолбал!).
По-немецки он тоже всё понял. Покраснел, как мулета, и дематериализовался. Через минуту заправщик уже стоял перед "Караваном", а дон "Педро" торчал на стремянке и держался за заправочный "пистолет".
Вот, а вы говорите — гуманизьм! Добрым словом и пистолетом… За полчаса все мои проблемы были решены и все положенные суммы уплачены. Надул я под крылом матрасик полутораспальный, накинул сетку антимоскитную, ибо жужжали сволочи, завёл на мобильнике будильничек на 29:40, накрылся той сеткой с головой и по-детски доверчиво отдался Морфею. Только сандалики и снял.
Европейский союз, аэропорт Виго. 29:48. 20 число 6 месяца. Четверг. 22 год.Разбудил нас Монморанси. Он, в отличие от меня, будильник услыхал и принялся нас с Катюхой обнажать, стягивая полог. Ловко увернувшись от моего пинка, ухватил нежно зубами большой палец и, слегка играя челюстями, принялся его пережевывать. Я замер:
— Ой, встаю! Уже встаю! Отпусти пальчик, негодник! Щекотно ж, зараза ты сильнопятнистая! Отпусти, кому сказал!
— Рррр!
— Порычи мне еще, Навуходоносор. Самая тебе пора пришла поступить на тримингацию. Вот доберусь до тебя, как гуся ощиплю!
— А не фиг тут валяться. Вставать пора! Лететь пора!
— Так я и встаю. Но ты ж меня подвижности лишаешь. Лучше бы сбегал да мне кофейку сварил. Надо же принять ваааннууу… выпить, наконец, кооофеее!
— Еще и ботинки тебе почистить заодно? Не фокстерьерское это дело — кофе варить. Я и так этих… твоих, которые рыбой насквозь пропахли, запарился отгонять. Особенно самый мелкий у них настырный! Лезет и лезет. "Пора лететь — пора лететь!". Можно, я его укушу?
— Сейчас, милый, я сварю кофе… — пробормотала сквозь сон Катерина и перевернулась на другой бок.
— Нельзя! Он наш пассажир.
— Ну, нельзя, так нельзя. Тогда я еще немножко посплю, — отозвалась Катя. — Милый, вели Морсу не рычать!
— Блииин! С кем поведешься, с тем и наберешься! Теперь и она туда же — Морсом обзывает! Слова не рыкни! Я мать…перемать… Монморанси! Не Морс! Сами вы все тут морсы прокисшие! Уйду я от вас. Вот! В самолет спрячусь. А вас пусть этот рыбо-тухло-ловщик вонючий, со товарищи своими вонючими, от хищников диких стережет. Умываю лапы!