В ангар она зашла, я за нею по стеночке шмыгнул. Тут тень мощная после солнца, так я в неё. А может мне стать в позу "пенальти"? Вдруг и не заметит? Нет. Заметила, точно заметила, снова в кулачок прыснула. Труба — дело! А уж не этого ли она добивалась, походкою своей? А вдруг это провокация? Подозрительно мне, мои маленькие дорогие радиослушатели! Перестала она меня взглядом компроментировать, повернулась, жестом широким указала на стоящий в дальнем уголке аэроплан и прорекламировала:
— Вот этот самолёт! Будете осматривать?
Да уж, вижу! Не слепой, поди! Так, о чем это она? Инспектид? А як же ж!
— Яволь, майне фрау! — Опять, опять она в кулак свой хихикает! Вот ведь вдова смешливая мне какая попалась. Сначала разводит на косячок и ржёт потом втихомолку. Ладно, замнём пока для ясности.
Я, как самолётик разглядел, так даже спинной мозг у меня в нужную сторону заработал. Первое, что в глаза бросилось — шесть иллюминаторов по борту. Не восемь, а шесть.
А ведь не прав, рыжий мент Костас! Я ещё тогда на оговорку его насторожился. Не 208-Б это. А просто 208. И в объяве написано правильно. Караван. И человеков он везёт не четырнадцать, а двенадцать. И значит, движок в ём скорее всего родной, PT6A-114, в котором не шестьсот семдесят пять, а шестьсот кобыл. Помнится мне, 114А ставить после 1990 года стали на 208B. Но и на 208-е тоже случается 114А попадают. А эта птичка 1987 года. Этто надоть посмотреть!
"Первым делом первым делом самолёты" — загундел я себе под нос и обошел птичку вокруг, полюбовался. Всё вроде цело. Дырок в фюзеляже не заметил, вмятин тоже. Крылья есть, пропеллер на месте. Киль торчит, как положено. Почти, как я! А я — торчу! В смысле — пребываю в восхищении и восторге предвкушения полётов.
Госпожа Катерина открыла ключиком правый люк в салон, подняла верхнюю половинку, опустила вниз нижнюю с трапом, слегка пригнулась, и оттопырив попку скользнула в кабину. Вот, гад буду, это специально она. Дражниццо! Ой, что деется!
И следом за ней в самолёт залез. Терпимо. В Аннушке-то салон повыше будет, а тут, как в микроавтобусе "Газель", примерно. Но, терпимо. А интересно салон оформлен. Кресла-то и вовсе не родные. Заводские только пилотские и ещё пара, следующих за пилотскими. Между ними шкафчики какие-то затесались. Остальные сиденья — самоделки откидные-раскладные, к бортам притянуты. Но не так, как в АН-3, по десантному, спинкой к борту, а лицом по ходу. Что-то подобное я в старом медицинском "РАФе" видел. В два ряда, по три штуки в ряд. Итого десять мест вместе с пилотскими. Нет, всё-таки двенадцать. Сзади ещё два, тоже можно развернуть. Когда нужны дополнительные места — отцепляем сидуху от борта, спинку поднимаем, и к борту тягой намертво приворачиваем. Получается жёсткая треугольная конструкция. И удобная. А когда не нужны — по стеночкам их обратно, как вот сейчас они закреплены. И грузи в салон, чего хочешь. Сколько влезет. Или матрасик надувай, и спи себе в уюте. Грузопассажирский вариант. Оно и понятно, раз владелец рыбаком был. Мало ли, вдруг рыбы наловишь. Или там лося завалишь. Не по сиденьям же добычу складировать.
Заглянул сразу из любопытства в хвостовой отсек, за занавеску. Есть такая опция! В наличии. В фирменном исполнении. Как Чкалов говаривал — "С тех пор как на самолётах появился клозет, небо перестало быть стихией сильных". А за унитазом, там маленький переносной японский многотопливный генератор "Honda" примостился, двухкиловатник. Пара парашютов неведомой конструкции. Плот спасательный оранжевый. Под парашютами и плотом ещё какая-то хрень припрятана. Наверное ещё кое-какие бонусы. Всё веселее и веселее становится. Полюбовался я сибаритством этим и в кокпит пошел.
Нет, надо будет за Теодора этого свечку в церкви поставить! Хороший был человек. Глянул я на приборную доску — ай да Теодор! В самом центре фотка госпожи Катерины главенствует. Без вуали. Глаз не отвести. На оригинал пялиться неудобно, так я на фото хоть погляжу. Потом только остальное разглядел.
Чуть ниже и левее тоже знаковая фотография прикреплена… Жираф валяется со сломанной шеей, а чуть далее валяется Сессна-172, с аналогичным крылом. Душераздирающее зрелище. Заставляет задуматься. Ненавязчиво так намекает, что высовываться бывает вредно для здоровья. Глянул я на эту трагедию и Семёныч на ум пришёл, вспомнилось: "Полководец с шеею короткой должен быть в любые времена…".